по пшеничке, не вызревшей в чистый спирт,
по яичнице – жиденький божий спорт –
будем завтракать, времечко. рит, а, рит,
вынь-ка зонд из целованных-не ворот!
будет дёшево – с таксочкой дьюти-фри:
секс по карточкам, сопли по кэшу, соль…
будем капать под хлевные крошки флирт
или яд степной, или флуд лесной.
невниматочно – жмись ли, давись, но ешь!
занимательно – зрелищевод болит…
на каёмочном блюдечке синий клещ
эмигрирует в томный яйцефалит,
в самобраночном соре – ну сорри – бомж,
фиолетовый, ужинский, из соррент,
а на первое – чёрт, а на нечет – борщ,
и десерт, антипушкинский элемент,
и пшеничка, что вызрела в чистый спирт,
и яичница, божия курвица…
будем завтракать – ужин нескоро, рит,
целовать арифметику пуговиц…
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады - и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-
Не Елена - другая, - как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
11 августа 1917, Алушта
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
