по пшеничке, не вызревшей в чистый спирт,
по яичнице – жиденький божий спорт –
будем завтракать, времечко. рит, а, рит,
вынь-ка зонд из целованных-не ворот!
будет дёшево – с таксочкой дьюти-фри:
секс по карточкам, сопли по кэшу, соль…
будем капать под хлевные крошки флирт
или яд степной, или флуд лесной.
невниматочно – жмись ли, давись, но ешь!
занимательно – зрелищевод болит…
на каёмочном блюдечке синий клещ
эмигрирует в томный яйцефалит,
в самобраночном соре – ну сорри – бомж,
фиолетовый, ужинский, из соррент,
а на первое – чёрт, а на нечет – борщ,
и десерт, антипушкинский элемент,
и пшеничка, что вызрела в чистый спирт,
и яичница, божия курвица…
будем завтракать – ужин нескоро, рит,
целовать арифметику пуговиц…
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом – рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на «Арсенале».
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на -
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь – настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
