архаичный чумацкий по флягам бездонным разлив,
тридцать третьего -бря на на постылой бориспольской трассе
мы с тобой постигали фонетику ливней косых,
мастер-класс автостопов и полный фургон мастер-классов:
мастер-класс по китайскости – ли-ли-и-ху-ли-кон-фу-
цинандали-амброзия – и целый мир – по цимбалам,
и в бесплатных сортирах, как будто скелеты в шкафу,
безопасны несущие камни данайцев амбалы;
мастер-класс по макдональдсу – доится маслицем всмак
вільна каса, чуть-чуть обручённая с бескошельковьем,
храмоспасский картофель шикуется пачкой в рюкзак
и плывёт, словно взятка, на кухню пик-апной свекрови;
мастер-класс по лазутчеству в стан мирового врага –
унисексные джинсы и утро в пятнистой рубахе;
мастер-класс терапии склероза холодным «рогань»,
мастер-класс компанейскости медной дресс-кодовой бляхой;
мастер-класс по влюблённости – чижик с наколкой в зрачке
татуирует вилкой шашлык, элластичный, как шея
ростовщицы-старушки, а рядом висит на крючке
беспризорный амурчичек, алым копытцем рыжея…
– мы учились всему понемногу, задравши подол,
и крещатик задрав, и клеёнку – разлитым стопари-…
но зачем же на каждом закате, забравшись под стол,
дядя федя нам выл плясовую «дрожащие твари»?
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
