маты казала, что в надцать энном в киеве был неурожай капусты,
так что ты вышла из лесу, лешее чучело, дыка мавка.
наверное, поэтому город ночами фонарями нашёптывал: чтоб-те-пусто-
было! – и отрывал тебя как мееерзенькую пиявку.
на твоём букваре выбиты инициалы пэ пэ кащенко,
на локотках – отпечатки левобережницкого гоп-стопа,
в твоих глазах кувыркается хаки тоталитарщины,
красноберетчица из спальникового окопа.
ты – как восьмёрка, выброшенная наимобильнейшим оператором,
ты – как соломка, вынутая из недействующего страшилы.
пока ещё твоё сердце имитирует сомнабулические кратеры,
пока ещё судмедэксперт не исполняет концерт-на-жилах,
у тебя ещё будет вакханалия у кафедрального,
шрам на щеке от бутылки в околодомной драке,
и молекулы солнценесущего смертника авеля
будут выступать потом на ладонях, замёрзших в твоём бараке,
и серый волк, переигрывающий тебя в апоэтических соревнованиях,
начиняющий пирожки кутьёй, чтобы ты передохнула от женьшенящихся спагетти,
приляжет рядом – убаюкивая, закабанивая,
закабаливая, как архитектурный памятник – повилика футуристического стеклопакета
Иаков сказал: Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня.
Бытие, 32, 26.
Всё снаружи готово. Раскрыта щель. Выкарабкивайся, балда!
Кислый запах алькова. Щелчок клещей, отсекающих навсегда.
Но в приветственном крике – тоска, тоска. Изначально – конец, конец.
Из тебе предназначенного соска насыщается брат-близнец.
Мой большой первородный косматый брат. Исполать тебе, дураку.
Человек – это тот, кто умеет врать. Мне дано. Я могу, могу.
Мы вдвоем, мы одни, мы одних кровей. Я люблю тебя. Ты мой враг.
Полведра чечевицы – и я первей. Всё, свободен. Гуляй, дурак.
Словно черный мешок голова слепца. Он сердит, не меня зовёт.
Невеликий грешок – обмануть отца, если ставка – Завет, Завет.
Я – другой. Привлечен. Поднялся с колен. К стариковской груди прижат.
Дело кончено. Проклят. Благословен. Что осталось? Бежать, бежать.
Крики дикой чужбины. Бездонный зной. Крики чаек, скота, шпанья.
Крики самки, кончающей подо мной. Крики первенца – кровь моя.
Ненавидеть жену. Презирать нагой. Подминать на чужом одре.
В это время мечтать о другой, другой: о прекрасной сестре, сестре.
Добиваться сестрицы. Семь лет – рабом их отца. Быть рабом раба.
Загородки. Границы. Об стенку лбом. Жизнь – проигранная борьба.
Я хочу. Я хочу. Насейчас. Навек. До утра. До последних дат.
Я сильнее желания. Человек – это тот, кто умеет ждать.
До родимого дома семь дней пути. Возвращаюсь – почти сдаюсь.
Брат, охотник, кулема, прости, прости. Не сердись, я боюсь, боюсь.
...Эта пыль золотая косых песков, эта стая сухих пустот –
этот сон. Никогда я не видел снов. Человек? Человек – суть тот,
кто срывает резьбу заводных орбит, дабы вольной звездой бродить.
Человек – это тот, кто умеет бить. Слышишь, Боже? Умеет бить.
Равнозначные роли живых картин – кто по краю, кто посреди?
Это ты в моей воле, мой Господин. Победи – или отойди.
Привкус легкой победы. Дела, дела. Эко хлебово заварил.
Для семьи, для народа земля мала. Здесь зовут меня - Израиль.
Я – народ. Я – семья. Я один, как гриб. Загляни в себя: это я.
Человек? Человек – он тогда погиб. Сыновья растут, сыновья.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
