Твой город – это серые куски бетона,
Мой – километры крашеных дворцов.
Стирает с неба утро звёзды ацетоном,
А я всё клею счастье из картона,
Фантазий, тюля, запахов и снов.
На мониторе я слова рисую лаком
(Кроваво-красным, с блеском моих глаз);
Цвет не ахти, но я не виновата,
Что мне глаза достались с явным браком:
Вместо радужки пара карих страз.
Душа в придачу – дерзкая, живая,
Слегка коснись – услышишь, что звенит.
Как раздевалка или кладовая
(Прослойка тонкая снаружи спиртовая)
Дагерротипы, файлы все хранит.
На пальцах пара шрамов от колечек,
В ушах играет регги, чаще – джаз.
На полках сотни начатых аптечек,
И фото мальчиков широкоплечих.
Пришли и свой мне снимок, плиз. Анфас.
В былые дни и я пережидал
холодный дождь под колоннадой Биржи.
И полагал, что это - Божий дар.
И, может быть, не ошибался. Был же
и я когда-то счастлив. Жил в плену
у ангелов. Ходил на вурдалаков.
Сбегавшую по лестнице одну
красавицу в парадном, как Иаков,
подстерегал.
Куда-то навсегда
ушло все это. Спряталось. Однако
смотрю в окно и, написав "куда",
не ставлю вопросительного знака.
Теперь сентябрь. Передо мною - сад.
Далекий гром закладывает уши.
В густой листве налившиеся груши
как мужеские признаки висят.
И только ливень в дремлющий мой ум,
как в кухню дальних родственников - скаред,
мой слух об эту пору пропускает:
не музыку ещё, уже не шум.
осень 1968
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
