Зимним песком сыпаться вам в карманы,
прятать ладони в рваной, как жизнь, подкладке…
Мы – белоночники, демоны-словоманы,
я – лишь мираж, белый блик на глазной сетчатке…
Зимней метелью грубо царапать губы –
губы горят, руки немеют – глохнут…
Всё получается слишком мажорно-глупо,
всё рассыпается – не прижимаем плотно…
Я – крошка-эльф, я фальшивых алмазов крошка,
сыплется лёд, и неоном блестят стекляшки…
Мы перемешаны гнутой январской ложкой
в комнате-чашке, в холодной январской чашке.
Зимней стрелой – в млечный дым, в молоко – всё мимо! –
В ночь, где цветы – полынью, слюна – конфеткой…
Падают под ноги вам мои горе-нимбы,
липнут к ладоням ребячьих капризов клетки…
Я хорохорюсь, январюсь – проспаться разве б,
вытереть с липких ладошек все отпечатки
серых ночей…
Всё равно на сетчатке глаза
я отражаюсь – слезой на чужой перчатке,
колким пятном на радужном ободочке,
маленькой зимней, поставленной наспех, точкой.
О, как хороша графоманная
поэзия слов граммофонная:
"Поедем на лодке кататься..."
В пролетке, расшлепывать грязь!
И слушать стихи святотатца,
пугаясь и в мыслях крестясь.
Сам под потолок, недотрога,
он трогает, рифмой звеня,
игрушечным ножиком Бога,
испуганным взглядом меня.
Могучий борец с канарейкой,
приласканный нежной еврейкой,
затравленный Временем-Вием,
катает шары и острит.
Ему только кажется кием
нацеленный на смерть бушприт.
Кораблик из старой газеты
дымит папиросной трубой.
Поедем в "Собаку", поэты,
возьмем бедолагу с собой.
Закутанный в кофточку желтую,
он рябчика тушку тяжелую,
знаток сладковатого мяса,
волочит в трагический рот.
Отрежьте ему ананаса
за то, что он скоро умрет.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
