В черно-белых чулках, как маленькая оса
Шаг за шагом, шажочком скользя в астрал,
Я такая маленькая куколка-егоза
На прозрачных нитях, что ты вязал.
Я такая солнечная, как коньяк,
Хлоп-хлоп крыльями в твою ладонь,
За тоннелем моего зрачка есть твой тайный знак,
Только ты оставь его мне, только ты не тронь.
Дин-дон, кто хочет, чтоб фея жила, бьет в ладоши.
Хлоп-хлоп - пол планеты, кроме злого мальчика.
Тебя всегда удивляло, ты не хлопаешь,
А они все равно оживают.
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
