Я вернусь к тебе в твой гостиничный пять на пять,
где не счесть птенцов отложил сигаретный дым,
где хранит коктебельные пробки кроватный тать
и удушливо тесно от чувственной наготы,
где взбивает сливки центра пустой балкон,
где слова гестаповски узкие, как ремень;
куда едет в полночь с шашкой наёмный конь,
откатавший сотни парфюмов чужих и сперм.
Я вернусь к тебе на цыплятах, голодных по
зёрнам тёплых звонков и фаст-лава под каучук.
И оставлю в ногах хрупкую ложь сапог,
словно взятку в карточке лечащему врачу.
.. .а потом, в бордовом карцере сброшу дым, –
как звонок навязчивый, или ботинки – с ног…
Я хотела всего-то – солнышка у воды,
а попала под прокисший терновый сок –
стала липкой, как кромка форточки, воробьёв
собирающая отравленным языком…
Я вернулась. Но это, милый мой, не любовь,
а фигурное вычитание под песком.
Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом —
Куда мне до нее — она была в Париже,
И я вчера узнал — не только в нем одном!
Какие песни пел я ей про Север дальний! —
Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на ты, —
Но я напрасно пел о полосе нейтральной —
Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще — я думал, это ближе —
«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был»...
Но что ей до меня — она была в Париже, —
Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!
Я бросил свой завод, хоть, в общем, был не вправе, —
Засел за словари на совесть и на страх...
Но что ей от того — она уже в Варшаве, —
Мы снова говорим на разных языках...
Приедет — я скажу по-польски: «Прошу пани,
Прими таким, как есть, не буду больше петь...»
Но что ей до меня — она уже в Иране, —
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!
Она сегодня здесь, а завтра будет в Осле, —
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..
Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они — я лучше пережду!
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
