... в колыске рук роняет ручка кровь.
аспиритичен бледной лампы шёпот.
летишь под стол - ощипанный орёл,
неотличим от утки с рисом в жопе.
артачится залитый жиром клюв -
не складываясь нежно-моно-лизьи,
глотает воздух горький, как халву,
пропитанный эстрактами залысин
секунд, упавших мышками с часов, -
отщёлкивает сдавленной икотой...
волнуется, как море, сонный зоб,
теряя гулли-веру на кого-то...
летят в окно ощипанные сны.
огонь духовки бликами болота
подсказывает: не томи. не ссы, -
пока ещё тасуется колода,
пока ещё пахуч горелый снег
твоих перьин, пока часы - не лысы,
и смотрят моно-лизьи в морды всех
кровинок ручки в выжженной колыске,
пока стреляет маслом сладкий лук
и шепчет лампа глухо и капризно,
и бог арепо починяет плуг,
и воздух пахнет молоком и рисом...
Справа крякает рессора, слева скрипит дверца,
как-то не так мотор стучит (недавно починял).
Тяжелеет голова, болит у меня сердце,
кто эту песню сочинил, не знал, чего сочинял.
Эх, не надо было мне вчера открывать бутылку,
не тянуло бы сейчас под левою рукой.
А то вот я задумался, пропустил развилку,
все поехали по верхней, а я по другой.
А другая вымощена грубыми камнями,
не заметил, как очутился в сумрачном лесу.
Все деревья об меня спотыкаются корнями,
удивляются деревья – чего это я несу.
Удивляются дубы – что за околесица,
сколько можно то же самое, то же самое долбить.
А березы говорят: пройдет, перебесится,
просто сразу не привыкнешь мертвым быть.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
