В галактике Слякоть, в агрегатном округе Гниль
чертекопытный судья – харизматичная Полосатик-
Зебра слушает дело Марты Апрельевны Гриль
(вот же фамилия – как слог в руку!)
Подсудимая, встаньте!
Соседи докладывают: варила зелье. Насиловала пол.
Не исполняла кодекс «девочка-жёлтый-персик»,
а главное – выгуливала на поводке фамилию, – Ротко, что ль? –
и, короче говоря, вышвырнула её на рельсы
– тоже нам, Каренина нового времени! – террористка! Тю-тю! «Того»…
Вроде бы, нормальная с виду, даже ранее не судима...
Изобрела в квартире аппарат в тысячу вольт
слов – и давай разыгрывать псевдонимы!
Голос шавки, волос ржавый, в боку – копьё
некого Василия Н, бросившего… («синечулочница и корова») –
раздавала визитки «Марта Апрельевна Ё-моё»,
шептала фонарям: «Мартарита Сумеречнова Бредова»,
угрожала связкой «набор шахидки», гранатой из Болливудских драм,
потрясала тоскливыми строчками, будто шалью,
призывала разрушить быт, словно Ершалаимский храм…
Что Вы там говорите? Вы её не рожали?
(в сторону) – совсем дура. В психушку! Хотя… Сбежит.
Наколоть психотропами? Вдруг аллергия? Взорвётся – стрёмно…
Ах, вот оно!
Приговор – самая-обычная-жизнь:
спать-жрать-размножаться, дышать в полгруди и ровно,
и так – лет пятьсот. С конфискацией ссылок на
псевдонимы, литманифесты, романтишных галактик рюши…
… Марта Батьковна Неизвестная просыпается. Глядит: стена.
Открывает рот…
Стена вздрагивает и закрывает уши.
А здесь жил Мельц. Душа, как говорят...
Все было с ним до армии в порядке.
Но, сняв противоатомный наряд,
он обнаружил, что потеют пятки.
Он тут же перевел себя в разряд
больных, неприкасаемых. И взгляд
его померк. Он вписывал в тетрадки
свои за препаратом препарат.
Тетрадки громоздились.
В темноте
он бешено метался по аптекам.
Лекарства находились, но не те.
Он льстил и переплачивал по чекам,
глотал и тут же слушал в животе.
Отчаивался. В этой суете
он был, казалось, прежним человеком.
И наконец он подошел к черте
последней, как мне думалось.
Но тут
плюгавая соседка по квартире,
по виду настоящий лилипут,
взяла его за главный атрибут,
еще реальный в сумеречном мире.
Он всунул свою голову в хомут,
и вот, не зная в собственном сортире
спокойствия, он подал в институт.
Нет, он не ожил. Кто-то за него
науку грыз. И не преобразился.
Он просто погрузился в естество
и выволок того, кто мне грозился
заняться плазмой, с криком «каково!?»
Но вскоре, в довершение всего,
он крепко и надолго заразился.
И кончилось минутное родство
с мальчишкой. Может, к лучшему.
Он вновь
болтается по клиникам без толка.
Когда сестра выкачивает кровь
из вены, он приходит ненадолго
в себя – того, что с пятками. И бровь
он морщит, словно колется иголка,
способный только вымолвить, что "волка
питают ноги", услыхав: «Любовь».
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
