...маргарита втирает мороз в щёки
поребрик втирает идущих в стёкла
диктор втирает в метеосводку арктику
закадровый голос бубнит что-то ненужное
думаешь
интересно
какого цельсия
замерзает небо
интересно
какого лешего
покрывается коркой море
словно твоё колено
приземлившееся
подростком-луноходом
в некоторую боль
некоторого числа
некоторой зимы
***
.. чай чуть теплее предчувствия поцелуя,
градусник – чуть прохладнее, чем озноб…
льдинка, зажатая в неба холодном клюве,
льдинка на тонких градинках вместо стоп, –
спит над тобой огромная сковородка.
бейся по ней, танцуй золотою губкой –
дом твой, капризный шатенчик, закусит ротик,
дуб под окном твоим станет бездомно-хрупким,
вспыхнут гирлянды неперелётных уток
по-над бориспольским трафиком-фейерверком,
будут медведицы ёжиться и аукать,
будет на них охотиться местный беркут…
бейся, не бойся, забейся же в клюв поглубже –
чертят чертята тонкую паутинку
по небу – крест на завтрак, весы – на ужин,
млечный – заначить под шапочкой-невидимкой…
спи, игнорируя, в небо по корни вжавшись,
чай против шерсти погладь и запей снотворным…
…градусник, чуть прохладней, чем слово «счастье»,
вздрогнет, услышав, как по небу ходят воры…
***
… а потом лёд сдвинется –
как огромное квадратное такси сдвинется
как пятка на беспесочье сдвинется
и только время – неподвижно
позже
твои руки в чужие руки сдвинутся
твои слова куда-нибудь сдвинутся
твои волосы в пустоту осыплются
лепестками подснежника
и только место неподвижно
в нём
твоя память поглощающая булочки с маком и лотосом
твоё сердце – холодильник с висельниками-крысами
твои мысли – огромный кит выброшенный
на лёд
их срок хранения неограничен
что бы куда не сдвинулось
***
в некоторую зиму ощущаешь себя брошенкой.
закрываешь шторы. шторы по инерции разъезжаются,
будто ноги на прокисшем следов мороженом.
январь примерзает к сердцу, как хвост – к заднице.
к глазам примерзает небо – порожней пустоши,
к ногам прикипает море – паркетом дыбится.
бульон угасает, словно звезда, насупившись…
стена улыбается гордо медузой-ибицей.
холодные пальцы, как головы фудзи, трогают
изюминку солнца. изюминке больно вздрагивать.
в некоторую зиму человек заточён в берлогу и
истекает летом пуще батарей и раковин.
в некоторую зиму человек усаживается табуреткой,
щёлкает ножницами рта,
пытается согреть воздух холодной грудью,
сторожит сон времени,
надгрызает его, как редьку –
и замирает, окутанный этой горечью –
совершенной, как его самое первое утро…
Героини испанских преданий
Умирали, любя,
Без укоров, без слез, без рыданий.
Мы же детски боимся страданий
И умеем лишь плакать, любя.
Пышность замков, разгульность охоты,
Испытанья тюрьмы, -
Все нас манит, но спросят нас: "Кто ты?"
Мы согнать не сумеем дремоты
И сказать не сумеем, кто мы.
Мы все книги подряд, все напевы!
Потому на заре
Детский грех непонятен нам Евы.
Потому, как испанские девы,
Мы не гибнем, любя, на костре.
1918
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
