Слишком чужой город, город без света ночью,
Белый-белый, тихий-тихий город.
Слишком мало на тебя надето моей кожи, моих историй.
Этот город без кожи, без моей блядской сути мерцает чем-то,
Что не передается словом или хуем.
Что-то такое держит меня пульсом,
И заставляет смотреть в твое небо –
Без счета, без вдоха зажатой строчки,
Впиваясь руками в губы твоих лестниц
Неимоверно чистых и белых-белых…
…Город, в котором меня нет, и не будет больше
Нескольких призрачных суток…
Куда делись жители этого мертвого города?
Куда испарились окна, дразнящие семье-уютом?
Наверное, споры – лишнее, я не жду, чтобы кто-то ответил.
Задержан холмами римскими,
Завязан дорогами ханскими,
Вымолен молоком.
Дыбами, дугами вышколен,
Вбит в простоту облаков
Белою тряпочкой с дырами.
Костью воткнут в чернозем.
cогласна с предыдущим оратором. создается впечатление, Миша, что Вы изо всех сил пытаетесь казаться хуже, чем есть на самом деле. Зачем? это отдает юношеским максимализмом, некоторым даже позерством (безабид,ок?)
оратор))) по Аристотелю оратор оперирует фактами, облачая их красивыми словесными формулами и последовательностью изреченных мыслей. Как то так.
И еще. А мне нравится быть молодым))) постареть всегда успею. Зачем только?
быть молодым - не значит быть хуже себя самого. тут главное не перестараться, и не впасть в детство.
нужно потратить много времени и усилий, чтобы снова стать ребенком. П. Пикассо.
Полностью разделяю мнение Паломы. Но "стать ребёнком" и "Впасть в детство" - это абсолютно разные вещи, Миша, Вы ж психолог, ёлки-палки!) Впрочем, ладно, оставаясь при своём мнении, сворачиваю нашу многообещающую дискуссию)
А Вы химик. И по-моему бухгалтер. да?
И что?
При чем здесь это?
нет, Миш, я не бухгалтер. но это совсем неважно. я уже жалею, что написала рецку) выражайтесь, как хотите, это Ваше право. Извините, если невольно чем-то зацепила.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.