Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
А.ПУШКИН
Мне поставят памятник на селе!
Буду я и каменный…
Н.Рубцов
Раньше поэты себе памятники в стихах воздвигали. Вслед за Пушкиным, что ни поэт, так сразу сам себе памятник и земной свод макушкой подпирает, как Атлант или на худой конец – Кариатида. Людишки малюсенькие у ботинок каменных ползают, а он в небо очами уперся, руку простер к звездам и вещает:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Сейчас памятник совсем другой пошел, справедливый, мелкий. С таким памятником можно на лавочке одной посидеть, пивка попить или джигу-дрыгу станцевать, можно положить ему руку на плечо или сунуть кулак под нос. Доступный он, с нами –смертными вровень, а то и нам до колена. Сейчас каждый себе самому памятник и есть. И стишок напишет и музычку слабает, клипчик снимет и на ютуб выложит:
На охоту я ходил,
Тварь я мерзкую убил,
Сразу слезы на глазах,
Сразу дрожь пошла в руках
Так распалася семья
Верной быть должна жена
Тут тебе и трагедия и пафос и памятник. А кто и под плинтус захоронится и про великого дедушку посмертный пасквилек накатает. Демократичное такое творчество, чтоб не обидно было, что кто-то до звезд не дотягивается.
Нарисовали звезды на асфальте и ценник рядом поставили, подходи, примазывайся, придавливайся. И все довольны. 6 миллиардов памятников одноразового использования с гарантией до ста лет.
Говори. Что ты хочешь сказать? Не о том ли, как шла
Городскою рекою баржа по закатному следу,
Как две трети июня, до двадцать второго числа,
Встав на цыпочки, лето старательно тянется к свету,
Как дыхание липы сквозит в духоте площадей,
Как со всех четырех сторон света гремело в июле?
А что речи нужна позарез подоплека идей
И нешуточный повод - так это тебя обманули.
II
Слышишь: гнилью арбузной пахнул овощной магазин,
За углом в подворотне грохочет порожняя тара,
Ветерок из предместий донес перекличку дрезин,
И архивной листвою покрылся асфальт тротуара.
Урони кубик Рубика наземь, не стоит труда,
Все расчеты насмарку, поешь на дожде винограда,
Сидя в тихом дворе, и воочью увидишь тогда,
Что приходит на память в горах и расщелинах ада.
III
И иди, куда шел. Но, как в бытность твою по ночам,
И особенно в дождь, будет голою веткой упрямо,
Осязая оконные стекла, программный анчар
Трогать раму, что мыла в согласии с азбукой мама.
И хоть уровень школьных познаний моих невысок,
Вижу как наяву: сверху вниз сквозь отверстие в колбе
С приснопамятным шелестом сыпался мелкий песок.
Немудрящий прибор, но какое раздолье для скорби!
IV
Об пол злостью, как тростью, ударь, шельмовства не тая,
Испитой шарлатан с неизменною шаткой треногой,
Чтоб прозрачная призрачная распустилась струя
И озоном запахло под жэковской кровлей убогой.
Локтевым электричеством мебель ужалит - и вновь
Говори, как под пыткой, вне школы и без манифеста,
Раз тебе, недобитку, внушают такую любовь
Это гиблое время и Богом забытое место.
V
В это время вдовец Айзенштадт, сорока семи лет,
Колобродит по кухне и негде достать пипольфена.
Есть ли смысл веселиться, приятель, я думаю, нет,
Даже если он в траурных черных трусах до колена.
В этом месте, веселье которого есть питие,
За порожнею тарой видавшие виды ребята
За Серегу Есенина или Андрюху Шенье
По традиции пропили очередную зарплату.
VI
После смерти я выйду за город, который люблю,
И, подняв к небу морду, рога запрокинув на плечи,
Одержимый печалью, в осенний простор протрублю
То, на что не хватило мне слов человеческой речи.
Как баржа уплывала за поздним закатным лучом,
Как скворчало железное время на левом запястье,
Как заветную дверь отпирали английским ключом...
Говори. Ничего не поделаешь с этой напастью.
1987
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
