«Ни одно платье короля не вызывало еще такого восторга…» Г.-Х. Андерсен. «Новый наряд короля»
И..
«Ах, хитрецы, вы, ткачи распроклятые,
Что ж вы мне лепите, гады, горбатого?»
«Сжалься, прости нас, Король!»
«Ладно, поганцы, устрою я весело,
Вы - подыграйте, не бось, не повесю вас,
Я говорю вам – Король!
Шёлка то ценного много уж с……и?
Что? И министры все платье увидели?»
«Все, о, великий Король!»
«А королева?» «Пришла в восхищение!»
«Ладно, уж - дамам дарую прощение,
Дам своих любит Король!
Завтра же выйду я к преданным подданным
Эк, любопытно, и что они скажут Нам –
Крикнут ли - голый Король!»
И..
Завтра настало. И платьем предивным тем
Мол, дуракам одним только - невидимым,
Шумно обряжен Король!
Ахали дамы, краснея в волнении,
Нежным их пальчикам прикосновения
К платью позволил Король!
Нянька руками всплеснувши, заохала -
Ай, нарядилась, моя королькрохонька,
Солнышко наше - Король!
Кружева тонкость признали художники,
Аж задохнулся советник, - ох, боже ж мой! -
Сколь бесподобен Король!
А доктора одобрительно крякнули, -
Вот, мол, - «здоровые» ткани! - не всякому!
Богом любим наш Король!
И..
Тронулся двор. Потянулась процессия -
пелись про платье хвалебные песни и
«Славься прекрасный Король!!!» -
Громко кричали народ и придворные.
Вдруг.. - удивился ребёнок: «Да голый он!»
Тут.. - засмеялся Король!
Быстро накинувши платье дорожное,
Скорчил придворным обидную рожу он -
«Нос» показал им Король.
Крикнул ткачей, поджидавших с каретою, -
«Что ж, погуляем ребята по свету мы -
Лихо! Не будь я - Король!»
Поцеловал королеву сомлевшую,
Бросил корону в толпу обалдевшую,
И удалился.. КОРОЛЬ!
А. Чегодаев, коротышка, врун.
Язык, к очкам подвешенный. Гримаса
сомнения. Мыслитель. Обожал
касаться самых задушевных струн
в сердцах преподавателей – вне класса.
Чем покупал. Искал и обнажал
пороки наши с помощью стенной
с фрейдистским сладострастием (границу
меж собственным и общим не провесть).
Родители, блистая сединой,
доили знаменитую таблицу.
Муж дочери создателя и тесть
в гостиной красовались на стене
и взапуски курировали детство
то бачками, то патлами брады.
Шли дни, и мальчик впитывал вполне
полярное величье, чье соседство
в итоге принесло свои плоды.
Но странные. А впрочем, борода
верх одержала (бледный исцелитель
курсисток русских отступил во тьму):
им овладела раз и навсегда
романтика больших газетных литер.
Он подал в Исторический. Ему
не повезло. Он спасся от сетей,
расставленных везде военкоматом,
забился в угол. И в его мозгу
замельтешила масса областей
познания: Бионика и Атом,
проблемы Астрофизики. В кругу
своих друзей, таких же мудрецов,
он размышлял о каждом варианте:
какой из них эффектнее с лица.
Он подал в Горный. Но в конце концов
нырнул в Автодорожный, и в дисканте
внезапно зазвучала хрипотца:
"Дороги есть основа... Такова
их роль в цивилизации... Не боги,
а люди их... Нам следует расти..."
Слов больше, чем предметов, и слова
найдутся для всего. И для дороги.
И он спешил их все произнести.
Один, при росте в метр шестьдесят,
без личной жизни, в сутолоке парной
чем мог бы он внимание привлечь?
Он дал обет, предания гласят,
безбрачия – на всякий, на пожарный.
Однако покровительница встреч
Венера поджидала за углом
в своей миниатюрной ипостаси -
звезда, не отличающая ночь
от полудня. Женитьба и диплом.
Распределенье. В очереди к кассе
объятья новых родственников: дочь!
Бескрайние таджикские холмы.
Машины роют землю. Чегодаев
рукой с неповзрослевшего лица
стирает пот оттенка сулемы,
честит каких-то смуглых негодяев.
Слова ушли. Проникнуть до конца
в их сущность он – и выбраться по ту
их сторону – не смог. Застрял по эту.
Шоссе ушло в коричневую мглу
обоими концами. Весь в поту,
он бродит ночью голый по паркету
не в собственной квартире, а в углу
большой земли, которая – кругла,
с неясной мыслью о зеленых листьях.
Жена храпит... о Господи, хоть плачь...
Идет к столу и, свесясь из угла,
скрипя в душе и хорохорясь в письмах,
ткет паутину. Одинокий ткач.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
