ЖЕНИХ
(по мотивам сказки Г.Х. Андерсена «Мотылёк»)
В погожий, солнечный денёк,
Любуясь нежными цветами,
Порхал беспечный мотылёк,
Махая тонкими крылами
Над полем. Вот, где благодать:
И форм, и красок ликованье
Цветов, мечтающих сказать
О тайных мыслях и желаньях.
Но все воздержаны, скромны,
По-деревенски боязливы –
Они ещё не влюблены,
И все как девицы красивы.
На поле не растёт бурьян,
Как будто мастером известным
Пошит цветочный сарафан
Для милой, молодой невесты,
Что ждёт избранника давно
И молчаливо, и смущённо,
Томясь, волнуясь – ей дано
Стать в этой жизни защищённой.
От бед, напастей лишь в семье
Находят островок спасенья…
«Пора жениться, что ли, мне?»,
Подумал вскользь и даже с ленью
Тот лёгкокрылый мотылёк,
И загрустил от мысли вольной:
«А я на свете одинок,
Как это тяжко и как – больно!»
В печаль, в унынье погружась,
Он, вдруг, заметил пчёлку рядом,
Она, давно над ним кружась,
Смотрела умным, строгим взглядом:
«Ах, милый, юный мотылек,
Поверь, тебя не грусть снедает –
Безделье... Это не упрёк,
А факт, который всякий знает.
Начни, мой друг, трудиться сам,
Чтоб не грустить от мыслей тяжких,
И с радостью лети к цветам,
Хотя бы к полевой ромашке».
«Ромашку называть цветком?!
Такую древнюю гадалку,
Чьи речи только об одном!
Не стану – времени мне жалко.
Я без советов обойдусь,
Лети себе, пчела, работай.
Я обязательно женюсь
И без твоей пустой заботы…
Вот, если б в жёны взять цветок
Живой, красивый, нежный, стройный,
Чтоб я сказать однажды мог:
«Моя жена меня достойна!».
В день торжествующей весны
Вновь к мотыльку вернулись силы,
Грусть прогоняя: «Не дурны
Цветы на поле, даже милы»…
Но часть из них не обрела
Степенной зрелости окраску,
Их подростковость не могла
Ещё дарить любовь и ласку –
Они незрелы и просты,
На них не смотрят с обожаньем,
Но проявленье красоты
Сравнимо только с заклинаньем,
Преображающем весь мир…,
А мотылёк – знаток известный,
Изящной лёгкости кумир,
Под стать себе, ища невесту,
Вновь загрустил: «Здесь не найду
Жены такой, чтоб было лестно,
Мне слышать от друзей в саду:
«Твоя жена – всех интересней!
Ах, как здесь скуден аромат
Цветов, изнеженных лучами?»
Теперь ему один лишь сад,
Казался, полон чудесами:
«В саду – культурные цветы,
Не то, что сельская поляна.
В сад поспешу. До темноты
Найти б цветочек без изъяна»...
Вот сада мотылёк достиг
И, красотою покорённый,
Он на минутку иль на миг
Был не в себя, а в сад влюблённый.
Но чувства улеглись. Плацдарм
Он выбрал, подчинив всё цели,
И обаянье, лёгкий шарм
Он применил – цветы зардели.
Увидел мотылёк герань
И так подумал: «Вот – милашка,
Но прехорошенькая дрянь,
Что любят только старикашки.
Её столь душный аромат
Рождает в голове трезвоны,
Переходящие в набат –
Полезны только для горгоны.
А вон, тюльпаны у межи:
Пышны, нарядны, как купчихи.
Они, бесспорно, хороши,
Но мне не нужно щеголихи.
Нарциссы – первенцы весны,
Как слепок солнышка живого,
Пусть не бессильны, но бледны –
Я словно в спальне у больного...
Вон, тайны юности храня,
В саду растут и зреют розы.
Их надо ждать, а для меня
Возвышенность ценнее прозы.
Хотя их нежность, даже стать
Достойны только королевы...
Но о шипах могу сказать:
Они - доспехи старой девы.
А нежный яблоневый цвет,
Все как один недолговечны,
Вот ветер дунет – только след
Оставят в жизни скоротечной
Из лепестков. И как тут быть?
Не стану я пока жениться,
Их с лёгкостью могу забыть.
Тогда в кого же мне влюбиться?»…
На этом празднике цветов
Он разглядел горошек нежный,
Достойный крыльев мотыльков,
Такой изящный и безгрешный:
«Девица эта хоть куда:
Кровь с молоком - видна порода,
И от домашнего труда
Такие крепнут год от года.
Женюсь! – решился он с трудом –
Такая станет мне опорой…»,
Но цвет, увядший, со стручком
Рос рядом с ней и стал раздором:
«Скажи, а рядом кто с тобой?»,
Подумав: «Стоит ли жениться?».
В ответ услышал: «Ангел мой,
Она мне кровная сестрица».
И прогремел её ответ,
Как выстрел из огромной пушки
По самолюбию: «О, нет!
Мне не нужна жена-кадушка!
Цветок нежнейший отомрёт,
На что надеяться мне вскоре?
На толстый и зелёный плод,
Что станет утешеньем в горе?!»
И от цветка скорее прочь
Летел, шепча: «Оно мне надо?»
И, неприкаянным в ту ночь,
Покинул он пределы сада…
А утро, обнимая всех
Лучами тёплыми, – смеётся
Над прошлым днём, и этот смех
Весёлой трелью раздаётся.
Всё просыпается вокруг:
Жужжит, летает и стрекочет,
А беззаботный, юный друг
Всё о невестушке хлопочет:
«У той – чуть резок аромат,
У этой – лепестки шершавы.
Я потому и не женат,
Что у цветов – другие нравы».
И мотылёк весь день порхал
Над каждым миленьким цветочком,
А ночью в травке засыпал
Бесцветным, маленьким комочком.
Так хоровод весенних дней
Сменился ярким танцем лета,
И в ритмах жгучих, без дождей,
Он, в зелень пышную одетый,
Всем предоставил мастер-класс,
Но вот уже неторопливый
Звучал осенний, нежный вальс
До восхищения красивый.
Неумолимо время-страж
Считает дни, затем недели.
Жизнь пролетела как мираж,
Не приближая к главной цели
Уже седого мотылька.
И он, порхая одиноко,
Всё идеал искал цветка,
Как прежде, в юности далёкой:
«Мой вкус изыскан, утончён, –
Кряхтел цветам уже усталый
Жених, – И я не обручён!»,
Но, что в нём толку? Он был старым.
Теперь легко порхать не мог –
Нет резвости в крылах прозрачных.
Так утомлённый мотылёк
Искал как будто день вчерашний
Свою заветную мечту,
Но возраст усмирил желанья:
«Ценю как прежде красоту,
Но мне важнее пониманье.
В общении цветы скучны,
Но умиляет старость всё же
Зелёный цвет, как в дни весны,
Который с возрастом дороже
Осенней зрелости цветов,
Что так строги и грациозны.
И в них расчётливость без слов
Сквозит: «Ошибки невозможны».
И мотылёк об этом знал,
Но вдруг, заметив зелень мяты,
Решился он, и ей сказал:
«Своею зеленью Вы – святы.
Пусть Ваши цветики скромны,
Но Вы – само благоуханье,
И первой зелени верны,
А нам так важно пониманье».
И он посватался. Она
Сказала просто: «Мы – не пара,
Я огорчить тебя должна,
Ты посмотри: мы оба стары?!»
Отказа мотылёк не ждал,
Волнуясь, чувствовал усталость.
Никак не думал, не гадал –
Жить в одиночестве под старость.
И так остался без жены
Седой искатель идеала.
Но помнил дни своей весны,
Когда поляны было мало,
Когда он с лёгкостью порхал
Над простодушными цветами,
Куражась, он их отвергал.
За что? Они не знали сами…
Теперь он – старый холостяк,
И, в ожиданьи зимней стужи,
Порхая, размышлял вот так:
«Я должен быть кому-то нужен».
И он старался. Но вокруг
Жизнь замирала постепенно:
Ещё недавний сочный луг
Травою жухлой стал – всё бренно.
И даже солнцу не вернуть
Лучам своим тепла былого,
Лишь холод, продолжая путь,
Готовил всё к зиме суровой.
И мотылёк искал тепло –
Уже давно промёрзло тело.
И вот, однажды, повезло:
В усадьбе форточка скрипела,
И он влетел… Пылал камин,
В уютном и старинном зале
Тепло. Как будто «блудный сын»
Вернулся… Тут его поймали,
Воскликнув: «Редкий экземпляр!»
(Что, впрочем, мотыльку известно).
И тот воспрял: «К тому ж – не стар,
А вдруг я здесь найду невесту?»…
Но ожиданья не сбылись –
Он был посажен на булавку.
Так в эту маленькую жизнь
Судьба внесла свою поправку.
«Такого для себя не ждал
И не рассчитывал на это?!
Ну, что ж,– себя он утешал, –
Зато тепло и много света.
Теперь похож я на цветок,
И с внешним видом всё в порядке:
Есть лепестки, есть стебелёк,
Но быть цветком совсем не сладко.
И жалко мне себя до слёз –
Гулять свободно не придётся,
Как будто я женат всерьёз:
Женатым так же достаётся!»
* * *
Когда порхаешь мотыльком,
Ища достойную дубравку*),
То помни: в «рвении» таком
Заслужишь от судьбы булавку.
_________________________
*)Дубравка - второе название растения «Девичья краса» (В.И.Даль)
Еще далёко мне до патриарха,
Еще на мне полупочтенный возраст,
Еще меня ругают за глаза
На языке трамвайных перебранок,
В котором нет ни смысла, ни аза:
Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь,
Но в глубине ничуть не изменяюсь.
Когда подумаешь, чем связан с миром,
То сам себе не веришь: ерунда!
Полночный ключик от чужой квартиры,
Да гривенник серебряный в кармане,
Да целлулоид фильмы воровской.
Я как щенок кидаюсь к телефону
На каждый истерический звонок.
В нем слышно польское: "дзенкую, пане",
Иногородний ласковый упрек
Иль неисполненное обещанье.
Все думаешь, к чему бы приохотиться
Посереди хлопушек и шутих, -
Перекипишь, а там, гляди, останется
Одна сумятица и безработица:
Пожалуйста, прикуривай у них!
То усмехнусь, то робко приосанюсь
И с белорукой тростью выхожу;
Я слушаю сонаты в переулках,
У всех ларьков облизываю губы,
Листаю книги в глыбких подворотнях --
И не живу, и все-таки живу.
Я к воробьям пойду и к репортерам,
Я к уличным фотографам пойду,-
И в пять минут - лопаткой из ведерка -
Я получу свое изображенье
Под конусом лиловой шах-горы.
А иногда пущусь на побегушки
В распаренные душные подвалы,
Где чистые и честные китайцы
Хватают палочками шарики из теста,
Играют в узкие нарезанные карты
И водку пьют, как ласточки с Ян-дзы.
Люблю разъезды скворчащих трамваев,
И астраханскую икру асфальта,
Накрытую соломенной рогожей,
Напоминающей корзинку асти,
И страусовы перья арматуры
В начале стройки ленинских домов.
Вхожу в вертепы чудные музеев,
Где пучатся кащеевы Рембрандты,
Достигнув блеска кордованской кожи,
Дивлюсь рогатым митрам Тициана
И Тинторетто пестрому дивлюсь
За тысячу крикливых попугаев.
И до чего хочу я разыграться,
Разговориться, выговорить правду,
Послать хандру к туману, к бесу, к ляду,
Взять за руку кого-нибудь: будь ласков,
Сказать ему: нам по пути с тобой.
Май - 19 сентября 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
