На поляне костер, там разбойнички празднуют день,
что принес им добычу, и делят ее хлопотливо.
Дым костра нацепился на синюю ель набекрень,
подчиняясь ветрам, приходящим на бухту с залива.
А в пещере темно, будто ночи идут чередой.
В самом дальнем углу, прижимаясь к мутоновой муфте,
плачет девочка. Ей расхотелось вдруг быть самой злой
и безбашенной в сказочной северной бухте.
Золотую карету затмила подруга-на-час.
– Ну, рассказывай, Герда. И выслушав дивную повесть:
– Бедный Кай. Ты спасешь его? – Да, я найду.
Бедный Ганс,
остуди прямоту и свою напускную суровость,
дай ей мудрость понять или смелость отважных сердец,
дай разбойнице шанс проявить доброту и отвагу.
Истончен карандаш, значит, сказочке скоро конец,
и последним штрихом — слово «вечность» на белой бумаге.
А мне в детстве почему-то нравились лапландка и финка. Наверное, из-за письма на рыбе :)
Да, письмо на рыбе тоже поразило мое детское воображение.)))
Однако, я в то время больше симпатизировала сверстникам - можно было легко поставить себя на их место и совершить, например, подвиг. А место старой лапландки занимать не хотелось.
Дивно. Сказочно. Печально.
Наверное, самые волшебные сказки написаны самыми печальными сказочниками.)
Присоединяюсь к Ptenchiku, и отдаю свои последние майские гроши!!!..))
Спасибо, Вера.
Гроши мы сейчас подправим. А вообще, слова важнее.)
Я тоже в детстве представляла себя на месте маленькой разбойницы. Это мой любимый персонаж в этой сказке)))
Очень доброе и теплое стихотворение...)
сайт маленьких разбойниц, выросших, но забывших повзрослеть))
Спасибо, Тамила)
я обязательно скажу и о твоем, и о Птенчика, и о Про (так странно писать свой ник и представлять бородатого дядьку), но чуть позже.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
В начале декабря, когда природе снится
Осенний ледоход, кунсткамера зимы,
Мне в голову пришло немного полечиться
В больнице # 3, что около тюрьмы.
Больные всех сортов - нас было девяносто, -
Канканом вещих снов изрядно смущены,
Бродили парами в пижамах не по росту
Овальным двориком Матросской Тишины.
И день-деньской этаж толкался, точно рынок.
Подъем, прогулка, сон, мытье полов, отбой.
Я помню тихий холл, аквариум без рыбок -
Сор памяти моей не вымести метлой.
Больничный ветеран учил меня, невежду,
Железкой отворять запоры изнутри.
С тех пор я уходил в бега, добыв одежду,
Но возвращался спать в больницу # 3.
Вот повод для стихов с туманной подоплекой.
О жизни взаперти, шлифующей ключи
От собственной тюрьмы. О жизни, одинокой
Вне собственной тюрьмы... Учитель, не учи.
Бог с этой мудростью, мой призрачный читатель!
Скорбь тайную мою вовеки не сведу
За здорово живешь под общий знаменатель
Игривый общих мест. Я прыгал на ходу
В трамвай. Шел мокрый снег. Сограждане качали
Трамвайные права. Вверху на все лады
Невидимый тапер на дедовском рояле
Озвучивал кино надежды и нужды.
Так что же: звукоряд, который еле слышу,
Традиционный бред поэтов и калек
Или аттракцион - бегут ручные мыши
В игрушечный вагон - и валит серый снег?
Печальный был декабрь. Куда я ни стучался
С предчувствием моим, мне верили с трудом.
Да будет ли конец - роптала кровь. Кончался
Мой бедный карнавал. Пора и в желтый дом.
Когда я засыпал, больничная палата
Впускала снегопад, оцепенелый лес,
Вокзал в провинции, окружность циферблата -
Смеркается. Мне ждать, а времени в обрез.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.