То ж, что мы живем безумной, вполне безумной, сумасшедшей жизнью, это не слова, не сравнение, не преувеличение, а самое простое утверждение того, что есть
Малыш-эльф спустил ноги с кровати, закурил и уставился в стену перед собой. Потом оглянулся. Его роковая женщина, его любовь с первого взгляда спала крепко, как и положено Железной леди. Ямочки на щеках, живописные локоны, сжатые зубы. Казалось, она и во сне считает активы, прибыль и дивиденды.
Эльф подошел к окну. В предутреннем тумане, далеко-далеко, почти у горизонта, угадывался монумент Ласточки. Он стоял в самом начале взлетной полосы, и мимо него уже медленно выворачивали на старт красные огоньки "Боинга". Ее "Боинга".
Эх, Ласточка, Ласточка! Ну, почему ты прилетела именно сюда? Мало ли мест в мире, где тепло и водится комарье? Хотя, при чем здесь Ласточка? Сам виноват...
Она была замужем уже четвертый раз. Первый ее супруг, зеленый в роскошных пупырышках жаб Коакс души в ней не чаял. Кормил ее земляникой, украшал спальню кувшинками, передрался за нее со всеми приятелями. Шестерка золотых рыбок из элитного питомника, в блестящей сбруе и лиловых плюмажах, возила ее по тихим водам лесного пруда. Плавунцы и водомерки замирали по стойке смирно при виде ее кортежа, толпы подданных мотылей взвивались от восторга при виде госпожи. Чего еще надо было? Так нет же, однажды в маленькую ясноглазую головку забралась неслыханная мысль: осушить пруд и прилегающие болота, чтобы на образовавшихся плодородных землях выращивать морковь и брюкву на продажу в ближайший город. И ведь осушила! Мотыли постарались. Вместе-то они - сила!
Развод был мирным, имущество разделили без суда. Она получила свою морковь, а Коакс - оставшуюся от болота лужу.
Второй супруг был пленен и обманут ее наивным деревенским акцентом. Пролетая как-то над морковными буртами, он по-гусарски лихо схватил ее передними лапами, страстно поцеловал и унес в свое жучиное гнездо. Жизнь у нее настала - рай! Балы, ночные карусели из светлячков, скачки на бражниках, вино, нектар и амброзия. Жук был щедр и галантен, понимал толк в нарядах, брюликах и шампанском и жену почитал за ангела. Не знал, сердешный, что меркантильный вирус навеки поселился на дне ее бутылочных глаз. Не знал, что давно уже она просчитала весь его лес на кубометры пиломатериалов, не знал, что его шумящий о вечном лес предан и продан холодной душой специалиста по маркетингу.
И когда застучали топоры в вишневом... ой!... в сосновом бору, проснулась она свежим утром в своей постели, но стояла та постель у порога кротовой норы. Выполз Крот воздухом подышать и ослеп. От красоты ее и милой улыбки.
Свадьбу организовали богатую, все состоятельные соседи пришли, головами одобрительно покачали, на счетах посчитали, и вышло у них, что Крот финансово не прогадал. Да он и сам на жену нарадоваться не мог. Как же, за медовый месяц Excel освоила, за второй - банковское дело, за третий - мировую политику. Сидит дома, хранит очаг, "Wall Street Journal" почитывает. Да при этом разбирается! Разговор поддержать может! А ест ячменное зернышко в день. Редко два. Правда, черную икру на него намазывает, но это уже мелочи. Для любимой не жалко.
Знал бы бархатношубый, чем это закончится, выставил бы ее давно из дома. Не успел. Самого выставили. Потому как в его заботливо вырытых туннелях она провела метро для жителей пригородов. Вышел Крот однажды из палат своих в тамбур и оглох. Поезда-то бесшумные еще не научились делать. Так и околачивается до сих призраком между Выхино и Лермонтовским проспектом.
Светало. Малыш-эльф все смотрел в окно. "Боинг" уже унес в небо посла сопредельного государства. Что они там вчера считали, отчаянно споря и швыряясь акциями нефтяных компаний? Она не скажет. Она никогда ни о чем не говорит и не спрашивает. Она не интересовалась мнением мужа, когда строила аэропорт на полстраны, и когда поворачивала реку вспять, и даже когда затеяла освоение шельфа на предмет добычи какого-то хитозана. Она все решала сама.
А он? А он любил порхать по цветам. Цветы росли на дальней полянке за дворцом, это был его личный заповедник, в котором можно было отвести душу и пожить хоть немного самим собой, вспоминая беззаботную холостую юность. Эх, Ласточка, что за напасть ты принесла на наши эльфийские луга, где даже слово такое - "деньги" - отродясь не водилось!
Он подошел к столу и взял в руки лежавшую на нем бумагу. "Иск против Дюймовочки от муравьиной царицы такой-то... Возмущены... Требуем... Имеем союзниками легионы кочевников... Идем войной..."
Нет, строить атомную электростанцию на месте того муравейника - это слишком.
Он любит ее, любит до темноты в глазах, но войны его народ не вынесет.
Четвертый муж обреченно вздохнул и выдвинул ящик в поисках записной книжки. Она тоже любит цветы. В качестве подарков. Где-то у него был телефон фирмы, выращивавшей насекомоядные растения.
Уже довольно лучший путь не зная,
Страстьми имея ослепленны очи,
Род человеческ из краю до края
Заблуждал жизни в мрак безлунной ночи,
И в бездны страшны несмелые ноги
Многих ступили — спаслися немноги,
Коим, простерши счастье сильну руку
И не хотящих от стези опасной
Отторгнув, должну отдалило муку;
Hо стопы оных не смысл правя ясной —
Его же помочь одна лишь надежна, —
И тем бы гибель была неизбежна,
Но, падеж рода нашего конечный
Предупреждая новым действом власти,
Произвел Мудрость царь мира предвечный,
И послал тую к людям, да, их страсти
Обуздав, нравов суровость исправит
И на путь правый их ноги наставит.
О, коль всесильна отца дщерь приятна!
В лице умильном красота блистает;
Речь, хотя тиха, честным ушам внятна,
Сердца и нудит и увеселяет;
Ни гневу знает, ни страху причину,
Ищет и любит истину едину,
Толпу злонравий влеча за собою,
Зрак твой не сильна снесть, ложь убегает,
И добродетель твоею рукою
Славны победы в мал час получает;
Тако внезапным лучом, когда всходит,
Солнце и гонит мрак и свет наводит.
К востоку крайны пространны народы,
Ближны некреям, ближны оксидракам,
Кои пьют Ганга и Инда рек воды,
Твоим те первы освещенны зраком,
С слонов нисшедше, счастливы приемлют
Тебя и сладость гласа твого внемлют.
Черных потом же ефиоп пределы,
И плодоносный Нил что наводняет,
Царство, богатством славно, славно делы,
Пользу законов твоих ощущает,
И людей разум грубый уж не блудит
В грязи, но к небу смелый лет свой нудит.
Познал свою тьму и твою вдруг славу
Вавилон, видев тя, широкостенный;
И кои всяку презрели державу,
Твоей склонили выю, усмиренны,
Дикие скифы и фраки суровы,
Дав твоей власти в себе знаки новы.
Трудах по долгих стопы утвердила,
Седмью введена друзьями твоими
В греках счастливых, и вдруг взросла сила,
Взросло их имя. Наставленный ими
Народ, владетель мира, дал суд труден:
Тобой иль действом рук был больше чуден.
Едва их праздность, невежства мати
И злочинств всяких, от тя отлучила,
Власть уж их тверда не могла стояти,
Презренна варвар от севера сила
Западный прежде, потом же востока
Престол низвергла в мгновение ока.
Была та гибель нашего причина
Счастья; десница врачей щедра дала
Покров, под коим бежаща богина
Нашла отраду и уж воссияла
Европе целой луч нового света;
Врачей не умрет имя в вечны лета.
Мудрость обильна, свиту многолюдну
Уж безопасна из царства в другое
Водя с собою, видели мы чудну
Премену: немо суеверство злое
Пало, и знаем служить царю славы
Сердцем смиренным и чистыми нравы.
На судах правда прогнала наветы
Ябеды черной; в войну идем стройны;
Храбростью ищем, искусством, советы
Венцы с Победы рук принять достойны;
Медные всходят в руках наших стены,
И огнь различны чувствует премены.
Зевсовы наших не чуднее руки;
Пылаем с громом молния жестока,
Трясем, рвем землю, и бурю и звуки
Страшны наводим в мгновение ока.
Ветры, пространных морь воды ужасны
Правим и топчем, дерзки, безопасны.
Бездны ужасны вод преплыв, доходим
Мир, отделенный от век бесконечных.
В воздух, в светила, на край неба всходим,
И путь и силу числим скоротечных
Телес, луч солнца делим в цветны части;
Чувствует тварь вся силу нашей власти.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
