По мотивам сказки Ганса
нашего Христана Андерсена
"Чайник"
Став калекой от чьей-то неловкой руки,
Был навеки отослан в кладовку,
Чтоб уйти в забытьё,
Превратиться в хламьё...
Он лежал на дырявой циновке,
И молился, молил... Загремели замки…
«Неужели за мной?» – вмиг возник интерес. –
Вдруг опять стану лучшим из лучших?» –
Вспомнил он, как царил,
Правил бал, правил пир,
Пар пускал, грел тела, теплил души –
Был зачинщиком чайных китайских чудес…
Как ни странно – за ним, за убогим, пришли.
Из богатого дома в трущобу
Он «ушёл» и воскрес.
Был приказ ли с небес?..
По капризу ль посудного бога
В бывший чайник насыпали тёплой земли,
Нарекли простовато – не вазой – горшком,
Бросив в чрево цветочное семя.
Чайник счастлив и горд.
Он – почётный эскорт,
Он беремен, блажен и рассеян.
Про фортуну забыл, красотою влеком.
И финал – у цветка новый, дивный фасад.
«Первый парень» большого сервиза
Превращён в черепки,
Вновь – рукой. C'est la vie?
*****
Чайник верит (романтик) в сюрпризы
И любому, но делу, всегда будет рад.
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
