«Здравствуйте, милый Ганс. Я слегка робею-
Дамам негоже первым - да, Бог с ним… Я
Только хочу сказать, ничего живее
Ваших хрустальных розы и соловья
Я не нашла. Да, крот стал примерным дедом-
Нянчит на даче крошечных малышей
Бывшей своей невесты – ему неведом
Свет от любви, и ревности тень взашей
Тут же была гонима, как только Петер
В грецкой скорлупке чудо принёс с пруда.
Кстати, на днях под солнце, капель и ветер
Всё ж свинопасу Герда сказала «да».
Помните, Ганс, он был заграничным принцем -
Вот, оловянный тоже не даст соврать -
И голубых кровей проверяя принцип,
Сыпал тайком горошины ей в кровать.
В наших краях сейчас по последней моде
Шьют, подражая голому королю.
Ну, вот и всё, что нового было, вроде.
Чуть не забыла, Андерсен, я люблю…»
Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдёт, начнётся снова.
Она начнётся снова, я начну
стучать по чёрным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё,
как прежде,
что, чёрт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нём,
в том прошлом,
только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождём
в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта. 12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага
Такой-то год, такое-то число.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
