Телефон потеснил тишину
Хриплым голосом старого друга,
Уводя из привычного круга
Со своей на чужую волну.
В трубку сыпался трёп о делах
И далекие к истине слухи,
Те, что хуже назойливой мухи
Врут, но крепко сидят в головах.
Там, у них чехарда перемен,
Не ко времени да и некстати
А в мечтах - шашлыки на закате
Возле тёплых бревенчатых стен.
Круговертью дела да дела,
Убегать из привычного поздно,
Баловство это, если серьёзно,
Или всё же -была не была!
Но ведь было ж в кафе за углом
Слабо веря в дурные приметы,
Мы сдвигали все стороны света,
Собираясь за круглым столом.
А сегодня просторы глуши
Так и тянут в своё захолустье,
Где и воздух замешан на грусти,
А вокруг ни единой души.
Отчего-то запАрило вдруг
Загоняться то в гору, то с горки,
Чтобы тупо ходить по "восьмёрке",
Так похожей на замкнутый круг.
И с какою-то серой тоской
О домашних сосисках по-венски
И своём позапамятном Н-ске
До которого только рекой.
Знаешь, кореш, я сам не в курсАх,
Но по ходу расклада замечу,
Свежий воздух от глупостей лечит,
А настоян на здешних лесах.
В них сейчас золотой листопад
Хороводит лохматые ели,
Ну а россыпи дятловой трели
Не влияют на ровный уклад.
А когда запоют холода,
Крышу дома накроет снегами
И вода захрустит под ногами,
Я, конечно, вернусь... и тогда,
Загляну на чаёк, корешок,
Со звенящим пакетом к обеду,
А под занавес тёплой беседы
Залабаю вот этот стишок.
Светало поздно. Одеяло
Сползало на пол. Сизый свет
Сквозь жалюзи мало-помалу
Скользил с предмета на предмет.
По мере шаткого скольженья,
Раздваивая светотень,
Луч бил наискосок в "Оленью
Охоту". Трепетный олень
Летел стремглав. Охотник пылкий
Облокотился на приклад.
Свет трогал тусклые бутылки
И лиловатый виноград
Вчерашней трапезы, колоду
Игральных карт и кожуру
Граната, в зеркале комода
Чертил зигзаги. По двору
Плыл пьяный запах - гнали чачу.
Индюк барахтался в пыли.
Пошли слоняться наудачу,
Куда глаза глядят пошли.
Вскарабкайся на холм соседний,
Увидишь с этой высоты,
Что ночью первый снег осенний
Одел далекие хребты.
На пасмурном булыжном пляже
Откроешь пачку сигарет.
Есть в этом мусорном пейзаже
Какой-то тягостный секрет.
Газета, сломанные грабли,
Заржавленные якоря.
Позеленели и озябли
Косые волны октября.
Наверняка по краю шири
Вдоль горизонта серых вод
Пройдет без четверти четыре
Экскурсионный теплоход
"Сухум-Батум" с заходом в Поти.
Он служит много лет подряд,
И чайки в бреющем полете
Над ним горланят и парят.
Я плавал этим теплоходом.
Он переполнен, даже трюм
Битком набит курортным сбродом -
Попойка, сутолока, шум.
Там нарасхват плохое пиво,
Диск "Бони М", духи "Кармен".
На верхней палубе лениво
Господствует нацмен-бармен.
Он "чита-брита" напевает,
Глаза блудливые косит,
Он наливает, как играет,
Над головой его висит
Генералиссимус, а рядом
В овальной рамке из фольги,
Синея вышколенным взглядом,
С немецкой розовой ноги
Красавица капрон спускает.
Поют и пьют на все лады,
А за винтом, шипя, сверкает
Живая изморозь воды.
Сойди с двенадцати ступенек
За багажом в похмельный трюм.
Печали много, мало денег -
В иллюминаторе Батум.
На пристани, дыша сивухой,
Поможет в поисках жилья
Железнозубая старуха -
Такою будет смерть моя...
Давай вставай, пошли без цели
Сквозь ежевику пустыря.
Озябли и позеленели
Косые волны октября.
Включали свет, темнело рано.
Мой незадачливый стрелок
Дремал над спинкою дивана,
Олень летел, не чуя ног.
Вот так и жить. Тянуть боржоми.
Махнуть рукой на календарь.
Все в участи приемлю, кроме...
Но это, как писали встарь,
Предмет особого рассказа,
Мне снится тихое село
Неподалеку от Кавказа.
Доселе в памяти светло.
1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
