Велосипедная страсть!
Щёлкает счётчик на колесе
Мгновения жизни
Насеновалюсь я всласть,
Пройду босиком по росе
Ни от кого не зависим
Привал после пения спиц
Пропитан своим оптимизмом,
Отдамся полуденной лени
Стог сена. Чириканье птиц
Лежу, не нарадуюсь жизни
На груде мёртвых растений
Возьму я травинок пучок,
Простите за натурализм,
Стереть навоз на ботинке
Ползёт по руке паучок
Столкнул его – он повис
На невидимой паутинке
Тут, за амбаром, триста метров прямо
По-вдоль покосов, что давно не брились,
Бездельное меня позвало дело –
Я загляделся в выгребную яму
Из глубины пузырики струились
“И там есть жизнь,”—подумал я несмело
…………………………………………………
Здесь, под сенью араукарий,
Под пьянящий амбрэ магнолий,
Сквозь лианы озимого клина
Медозвонов, старый аграрий,
Кинул взгляд по весне на поле
И тотчас же схватился за спину
Что же ждать им от этого мира?
Вся земля как старуха оглохла
В каждом доме живой колумбарий
У кого в огороде сыро,
Кто и сам никак не просохнет –
Каждый сам по себе аграрий
………………………………………………
Всю жизнь старый кабельщик землю
Копает, мечтая
Найти хоть маленький клад
Только время ему не внемлет,
И вот, разливая,
Стакану портвейна рад
……………………………………………
Я был Цветком в рабочем состоянии
Мой пестик распрямлялся от ромашки,
Благоухавшей на соседнем склоне
И вот идём мы с ней на нарезание
Резьбы в её полудюймовой плашке
На всём моём трёхчетвертном патроне
Я – Дон Кихот на рыцарском турнире
Коль скользкое копьё в моей пригоршне
Без страха, без упрёка и без фальши
Мы вдвинулись друг в друга на шарнире
Стремясь постичь восторг конвульсий поршня
Как жаль, что он не двигается дальше
Если ты допустила меня на порог –
Нужно было тебе с первой встречи
Брать меня под арест
Если ты вдохновила на несколько строк –
Без тебя ли, с тобой – всё же легче
Мне нести этот крест
Я влюблён в беспорядок родной
Для меня сеновал как кровать
Звёздным светом душа согрета
Под такой чудесной луной
И ночами можно не спать –
Всё равно мне не хватит лета
Хоть человек я, в общем-то, простой,
Когда в ушах моих играет Лира,
Я сомневаюсь – из Адамова ль я теста?
О, Господи, пленённый красотой
И совершенством созданного мира,
Смотрю годами на одно и то же место
Горит звезда в полночной темноте
А, может быть, уже и не горит
Ведь свет её шёл до меня лет двадцать
Но всё же в первородной наготе
Только о Ней душа моя болит
Я буду к Ней сквозь тернии продираться
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела!
Ни объятья невозможны, ни измена.
* * *
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.
* * *
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро - лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
* * *
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далёко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
* * *
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела -
все равно что дранку требовать от кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я - не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
* * *
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
* * *
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
* * *
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
* * *
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
март 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.