Я - старик. Я бескровный, беззубый.
Я рассудка лишён. У земли
я всё шарю и тычу в уступы...
Вот - лицо, вот - рука... Эти трупы -
всё детишки, ребятки мои.
Вон их сколько - нагнитесь, взгляните,
прикоснитесь рукою на миг!
Что мне - мысли высокой обитель
и бессмертные символы книг?!
Что мне - вечные парки Лицея,
что мне - песни в бессмертной дали,
коль ничем не отбить, не отвеять
трупный запах от этой земли?
Я сметаю им с лиц. Я им губы,
я им лбы обметаю рукой...
Вот земля моя - трупы и трупы.
Как мне встать и уйти по такой?
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
