Покидая комнату, в которой за все неувязки вчера
аплодировала тишина ладошами, увлажнёнными пылью,
иди к Золотым Воротам. Или Михайловскому. Чёртова кочерга
Майдана останется за скобками. Каштаны давно спилили,
теперь пиликают стройками. Серый смычок дождя
извлекает из про-бе-гающих взвизгивание, от которого северный полюс
непременно добежал бы до южного (южный, кстати говоря, ждал,
у него самого – абсолютный слух и весьма относительный голос).
Небесный скрипач расставляет ноты.
У нот - две руки, две ноги,
макитра, как у деревянных народных ударных,
нутро, чернее, чем… В общем,
осенний романс по-киевски насыщен чёрными, будто гимн
рабству, скорби, дискриминации – и в то же время пустозвонен, как забытый на огороде овощ.
Ноты об этом не знают. У каждой – своя высота, свой тип,
привычная линия метро, удобная выделенка для незвуковой связи,
свои неудачи, симптомы одиночества, которое растёт, как гриб,
под осенним дождём, своё ускользнувшее счастье –
всё своё, только город общий, да нотный лист,
да общий Господь, расставляющий всех по правилам – это сольфеджио
смог бы выучить разве что эквилибрист, и даже не экверлибрист,
и тем более не писака, чужим Писанием искалеченный.
Покидая комнату, чтобы хлопающая тишина
не прихлопнула и тебя, помни: на небе обожают импровизации.
Нота свободна. Нота никому ничего не должна,
только ей может не хватить места на листе. Или её заставят держаться
так долго, что звучать – уже никаких сил.
Потому лучше сбежать,
пускать по Днепру кораблики,
болтаться в метро, убивать время,
чтобы не быть убитой.
Город, город на сфинкском заливе.
Мы гуляли зимой по нему,
ощущая планету — в отрыве
и по правую руку — Неву.
Вдоль обломков хорошего тона
Невским... Не с кем... Эй, сфинксы, ать-два!
Город, город, медуза Горгона,
ты три века всему голова.
2 Т.З.
Здоровья осталось на несколько тысяч затяжек.
Ночные коты крымский дворик обходят дозором.
Рассыпались звёзды солдатских начищенных пряжек,
им время настало спаяться единым узором.
Двенадцать часов. Место встречи — площадка за клубом.
Пожатия рук и ленивый обмен новостями.
Промокшая тумба отброшена выбитым зубом,
оставленным здесь не курящими «Приму» гостями.
Я с детства боюсь, только страх свой всё меньше скрываю,
и вправду, ну что я могу против местных — приезжий...
1985
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
