Проклятьем на роду, кровосмешеньем,
гармонией пронзительнейшей лжи
уничтожая лишних, шрамом шейным
удостоверив душу, из души
мечтательным Петром, улыбчивым грузином,
мертвящей ясностью не ведающей сна
пройдёт насквозь, потом взойдёт у сына,
когда ты кулем свалишься с окна.
В себя указывай! Ты сам, ты сам виновен!
Кто кровь твою испортил?
Боже мой -
не сосчитать эпох в прозрачном слове!
Да словом ли тут взято?
Неземной,
нечеловечьей пропастью рождённой,
всей прорвой времени накопленной про нас,
нет - про тебя!.. и бешенством впряжённой
под плеть и свист в вечерний сгусток глаз -
последней тайны гибкое созвучье...
Да будет мысль, вводящая во мрак
проклятье слов!
Да будет мрак получен
как знак свободы, как спасенья знак!
И, выцветая в сумерках сознанья,
пусть грех отпустится с умершею зарёй!
Ты будешь жить, владея этой тайной,
в ночных мирах.
До встречи, мальчик мой!
Углем наметил на левом боку
Место, куда стрелять,
Чтоб выпустить птицу — мою тоску
В пустынную ночь опять.
Милый! не дрогнет твоя рука.
И мне недолго терпеть.
Вылетит птица — моя тоска,
Сядет на ветку и станет петь.
Чтоб тот, кто спокоен в своем дому,
Раскрывши окно, сказал:
«Голос знакомый, а слов не пойму» —
И опустил глаза.
31 января 1914,
Петербург
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
