Что за мóрем, за тем океаном,
где нет зимы, где снуют пеликаны
над головами (в поисках рыбы),
где мы, наверное, жить могли бы,
как липкие водоросли, как моллюски,
как тараканы, запрятав усики
в домик песчаный на берегу?
Навряд ли долго... Кричит «угу»
сова, и цапли все в желтых тапочках,
и скаты под ноги, и берег в крабиках,
и ночь в корабликах, и платье в крапинку
от белоснежных песков. Царапинки
на тонких ломтиках моря пенного –
ведь это люди. Как знать? Наверное.
Здесь так же ветрено, тепло и сахарно;
чискейк на завтрак, поверь, не лакомство;
сосед улыбчивый далек, как снежная
гора, но спросит при встрече вежливо:
как жизнь? И важно знать: ему не то чтобы
ответ твой нужен. Нет. Нужно проще быть.
Кивок, улыбочка. Ну, вот и свиделись.
Пока. Потопали по телевизорам…
Бокал и ложечка – всё в одиночестве –
сто лет не прожито, а только отчество
забыто…
Где вы, моря бездонные?..
Мне хорошо без вас, хотя бессолнечно,
и холод поедом ест плоть мою.
Дыханье кутая в мечту весеннюю,
живу… Живу! Ведь пыль и тление –
всё – без мечты. Зачем сомнения? –
Душа меняется, ждет воскресения…
Ю. Сандул. Добродушие хорька.
Мордашка, заострявшаяся к носу.
Наушничал. Всегда – воротничок.
Испытывал восторг от козырька.
Витийствовал в уборной по вопросу,
прикалывать ли к кителю значок.
Прикалывал. Испытывал восторг
вообще от всяких символов и знаков.
Чтил титулы и звания, до слез.
Любил именовать себя «физорг».
Но был старообразен, как Иаков,
считал своим бичем фурункулез.
Подвержен был воздействию простуд,
отсиживался дома в непогоду.
Дрочил таблицы Брадиса. Тоска.
Знал химию и рвался в институт.
Но после школы загремел в пехоту,
в секретные подземные войска.
Теперь он что-то сверлит. Говорят,
на «Дизеле». Возможно и неточно.
Но точность тут, пожалуй, ни к чему.
Конечно, специальность и разряд.
Но, главное, он учится заочно.
И здесь мы приподнимем бахрому.
Он в сумерках листает «Сопромат»
и впитывает Маркса. Между прочим,
такие книги вечером как раз
особый источают аромат.
Не хочется считать себя рабочим.
Охота, в общем, в следующий класс.
Он в сумерках стремится к рубежам
иным. Сопротивление металла
в теории приятнее. О да!
Он рвется в инженеры, к чертежам.
Он станет им, во что бы то ни стало.
Ну, как это... количество труда,
прибавочная стоимость... прогресс...
И вся эта схоластика о рынке...
Он лезет сквозь дремучие леса.
Женился бы. Но времени в обрез.
И он предпочитает вечеринки,
случайные знакомства, адреса.
«Наш будущий – улыбка – инженер».
Он вспоминает сумрачную массу
и смотрит мимо девушек в окно.
Он одинок на собственный манер.
Он изменяет собственному классу.
Быть может, перебарщиваю. Но
использованье класса напрокат
опаснее мужского вероломства.
– Грех молодости. Кровь, мол, горяча. -
я помню даже искренний плакат
по поводу случайного знакомства.
Но нет ни диспансера, ни врача
от этих деклассированных, чтоб
себя предохранить от воспаленья.
А если нам эпоха не жена,
то чтоб не передать такой микроб
из этого – в другое поколенье.
Такая эстафета не нужна.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
