Под обломками школы остались мечты и страданья,
И стояли бессильно усталые тихие люди.
И последний звонок все звучал и звучал на прощание.
Стало ясно, что больше уроков сегодня не будет.
Под обрывками стонов метались их души и тени,
Рухнул мир, а казалось, все было там только в начале,
Эти новости снова муссирует в панике «Время»,
Раздувая скандал, умножая тоску и отчаянье.
Что теперь происходит, ведь это как будто не важно.
И виновных отыщут, и шоу еще сотворят,
Только старая школа , как детский кораблик бумажный,
Снова тонет во мраке, и души над миром парят.
Сколько надо трагедий, и сколько судов еще будет,
Чтобы стало мечтою реальность, которая в нас,
Как угасший огонь, и вопят обреченные люди,
О виновности нашей, огонь гуманизма погас?
О деньгах и зарплатах они говорят, как в экстазе,
И цветы и шумиха, октябрь ее дарит опять.
Только рушится школа, и в жесте печальном и фразе
Обывателя нынче не сможет она устоять.
Эта грубость и злость снова в пропасть устало толкает,
Эти новости - жуть, их никак не осилить умом,
Только старая школа во мраке еще полыхает,
И мне снится ночами оставленный в ярости дом.
Что творится, откуда в нас спесь и лихая бравада,
Этот горестный праздник стремятся опять отравить.
Все суды и потехи, но только не надо, не надо,
Добивать их в азарте, вас некому больше учить.
И уходят в бессилье они в эту пену тумана,
Странный праздник отметив развалиной снова во мгле.
Этот мир обезумел, и вижу как горько и странно.
На развалинах школы скитаться по мертвой земле.
Под обломками школы остались мечты и страданья,
И стояли бессильно усталые тихие люди.
И последний звонок все звучал и звучал на прощание.
Стало ясно, что больше уроков сегодня не будет.
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над буквами скользят,
А мысли далеко... Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет... Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданая семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы),-
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шопот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
