В Черрапунджи холодно, в Верхоянске сыро…
ветер сменится, в статус надует кво.
Липким светом зимние заметает квартиры
неестественное нас естество.
Целый век московские без-пяти-метели –
крик /про/нзительно-/мозглый/ в кино немом –
не светили, так, только неярко блестели
позабытым – утром в пятницу – сном.
Полуночный реквием большенесовпадений –
звездный благовест постный в седмичный день –
влижет лимб объема на шкале направлений
в анонимности всепрощающей сень.
В Верхоянске – холодно, в Черрапунджи – сыро:
если статус, обязательно рядом кво.
Отвратительно счастливо в своих зимних квартирах
нас естественное неестество…
А здесь жила Петрова. Не могу
припомнить даже имени. Ей-Богу.
Покажется, наверное, что лгу,
а я – не помню. К этому порогу
я часто приближался на бегу,
но только дважды... Нет, не берегу
как память, ибо если бы помногу,
то вспомнил бы... А так вот – ни гу-гу.
Верней, не так. Скорей, наоборот
все было бы. Но нет и разговору
о чем-то ярком... Дьявол разберет!
Лишь помню, как в полуночную пору,
когда ворвался муж, я – сумасброд -
подобно удирающему вору,
с балкона на асфальт по светофору
сползал по-рачьи, задом наперед.
Теперь она в милиции. Стучит
машинкою. Отжившие матроны
глядят в окно. Там дерево торчит.
На дереве беснуются вороны.
И опись над кареткою кричит:
«Расстрелянные в августе патроны».
Из сумки вылезают макароны.
И за стеной уборная журчит.
Трагедия? О если бы.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
