Подкладкою под утро, складкой
мохнатой улицы, с окна
слетающей снежайшей прядкой
и порошеньем - глубина
колодца полного сниженьем
под утро вынянчит мороз
и все трюизмы и клише в нём
переведёт в простой вопрос:
что дальше, друг мой, что же дальше?
Вот - примороженный узор,
вот - узкий двор, вот - сквер тишайший...
Начнём с утра, как с давних пор
мы начинали ожиданьем
томить нетерпеливый свой
рассудок.
Этим скорбным зданьям
потеря смысла не впервой.
А нам - всё в новость!
Так начнём же
опять оправдывать себя
в неразличимости, продолжим
слова раскидывать, губя
едва забрезжившее чудо
необъяснимых мелочей,
покуда снег примёрз, покуда
кивают каверзам речей
хламиды инея на башнях
неузнаваемых дерев,
пока дворам пятиэтажным
светло молчать, не отогрев
угольных век в сугробах юных,
покуда там не знают нас
и трогают на пробу струны,
ловя спросонок резонанс.
Отчего-то, даже не в тему, возможно, прозвучали мне при чтении Вашего снежно-тихого, строчки из Наутилуса: "Добрейший Князь, Князь Тишины..." Преджизненное, предсуетное молчание снега в ответ на звучание стольких человеческих вопросов...
Спасибо, Ксана! "Тишайший снегопад. Дверьми обидно хлопать..." -- отсюда, конечно же пошло.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Имяреку, тебе, - потому что не станет за труд
из-под камня тебя раздобыть, - от меня, анонима,
как по тем же делам - потому что и с камня сотрут,
так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,
чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса -
на эзоповой фене в отечестве белых головок,
где на ощупь и слух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;
имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
то ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,
похитителю книг, сочинителю лучшей из од
на паденье А.С. в кружева и к ногам Гончаровой,
слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,
белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
одинокому сердцу и телу бессчетных постелей -
да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,
в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,
и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.
Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.