Я уже никогда не увижу флорентийских сияющих крыш.
В эту жизнь ничего не запишет немигающий, дымный Париж.
И уже никогда, мимолётно, городов, городов, городов
не коснётся душа.
На полотна,
отрисованный праздник углов, кубатуры, пространств, голошенья,
я уже никогда не смогу, положив, получить приглашенье
на своём оглашенном веку
отдышаться над крохотной Темзой, оглянуться в берлинском окне...
В круг забот завернувшему век свой – то и воли, что видеть во сне.
Не видавшему славы и боли – то и горя, что выйдет сейчас.
Просто ворон не выклюет в поле незакрытых в бессмертие глаз,
просто жизнь разойдётся, как прежде, под свистки, мельтешенье и гам,
просто – жить в ежедневной надежде, умирая невидимо там,
где живут и, себя на планете полагая за что-то в ответе,
и надеясь на что-то потом,
умирают безумные дети, укрепясь в заблужденьи святом.
Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат березы.
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый,
Разобьется с треском,
и в потемки
Уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
