Снегопад
Перекрасил сады своим сказочным мелом
Снегопад
Ты как фея под мехом укроешься белым
Снегопад
Закрывают от взгляда мечту – великаны
Снегопад
Падал снег, и замерзли в букете тюльпаны
Перекрашены снегом дома, города и аллеи
Мчат позёмки шурша, будто это поганые змеи
Разогнала зима по домам нерадивых прохожих
Я же жду тебя в белой пыли, как денёчков пригожих
Чья-то женщина ждёт, ветер бабник залез ей под платье
По ногам пробежался, умчал, лишь услышал проклятья
Жаль, замёрзли тюльпаны, согреть попытаюсь их телом
Всё надеюсь и жду тебя… в мареве снежном и белом
Даже снег не хрустит… и шагов твоих нынче не слышно
Не оттаял букет. Стал букет от невзгод – никудышным
Перемёрзли слова, мысли стали как мёрзлые реки
Не пришла, ухожу, не права – опускаются веки
Снегопад
Перекрасил сады своим сказочным мелом
Снегопад
Ты как фея под мехом укроешься белым
Снегопад
Закрывают от взгляда мечту – великаны
Снегопад
Падал снег, и замерзли в букете тюльпаны
но надо заметить, здесь есть доля музыки.
подобный размер, наверное, один из самых музыкальных. пятистопный анапест даёт музыке простор. единственное только: выкиньте букет тюльпанов, или растопчите. говорят, помогает.
скажите, Вадим, а где, в какой кунсткамере или цирке показывают "пятистопный анапест"?
и какое отношение этот теоретически возможный , но абс. нечитабельный размер имеет к творчеству Линкыча?
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Иаков сказал: Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня.
Бытие, 32, 26.
Всё снаружи готово. Раскрыта щель. Выкарабкивайся, балда!
Кислый запах алькова. Щелчок клещей, отсекающих навсегда.
Но в приветственном крике – тоска, тоска. Изначально – конец, конец.
Из тебе предназначенного соска насыщается брат-близнец.
Мой большой первородный косматый брат. Исполать тебе, дураку.
Человек – это тот, кто умеет врать. Мне дано. Я могу, могу.
Мы вдвоем, мы одни, мы одних кровей. Я люблю тебя. Ты мой враг.
Полведра чечевицы – и я первей. Всё, свободен. Гуляй, дурак.
Словно черный мешок голова слепца. Он сердит, не меня зовёт.
Невеликий грешок – обмануть отца, если ставка – Завет, Завет.
Я – другой. Привлечен. Поднялся с колен. К стариковской груди прижат.
Дело кончено. Проклят. Благословен. Что осталось? Бежать, бежать.
Крики дикой чужбины. Бездонный зной. Крики чаек, скота, шпанья.
Крики самки, кончающей подо мной. Крики первенца – кровь моя.
Ненавидеть жену. Презирать нагой. Подминать на чужом одре.
В это время мечтать о другой, другой: о прекрасной сестре, сестре.
Добиваться сестрицы. Семь лет – рабом их отца. Быть рабом раба.
Загородки. Границы. Об стенку лбом. Жизнь – проигранная борьба.
Я хочу. Я хочу. Насейчас. Навек. До утра. До последних дат.
Я сильнее желания. Человек – это тот, кто умеет ждать.
До родимого дома семь дней пути. Возвращаюсь – почти сдаюсь.
Брат, охотник, кулема, прости, прости. Не сердись, я боюсь, боюсь.
...Эта пыль золотая косых песков, эта стая сухих пустот –
этот сон. Никогда я не видел снов. Человек? Человек – суть тот,
кто срывает резьбу заводных орбит, дабы вольной звездой бродить.
Человек – это тот, кто умеет бить. Слышишь, Боже? Умеет бить.
Равнозначные роли живых картин – кто по краю, кто посреди?
Это ты в моей воле, мой Господин. Победи – или отойди.
Привкус легкой победы. Дела, дела. Эко хлебово заварил.
Для семьи, для народа земля мала. Здесь зовут меня - Израиль.
Я – народ. Я – семья. Я один, как гриб. Загляни в себя: это я.
Человек? Человек – он тогда погиб. Сыновья растут, сыновья.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.