Сложу стихи из синего стекла...
В них холод - яд, диковинный, драконий.
В них тлен следов - орнамент на ладони.
В них жребий лун десятого числа,
когда вода становится дождем,
а расставанье ритуальным танцем,
шагрень письма лучится синим глянцем,
а память встреч покрыта мертвым льдом.
Сложу стихи... уже не о любви...
Есть власть небес над ямбом и хореем,
когда даны канцоны эмпиреем,
а синий цвет - энигма ворожбы,
когда слова - прозрачны и легки,
как слабый сполох от зеркал полночных,
как водопад секунд часов песочных,
как серебро непонятой строки...
Сложу сюжет из синего стекла...
Не пройден путь, а я... давно отпета,
как листьев мор посередине лета
в постылый год десятого числа,
когда сгорали письма и мечты,
от синастрии альфы и омеги,
когда в озерах отражались снеги,
а на погостах горбились кресты...
Сложу сюжет… уже не о любви,
коснувшись вскользь ультрамарина неба.
Как долог путь, что уготовил Феба,
как краток миг падения листвы!
Когда вся жизнь на кончике иглы,
и до июня не видна расплата,
сотру навечно стрелки с циферблата,
как имена, что носят короли.
Сложу канон из синего стекла...
Живому - жизнь, отпетому - помины!
Мой жребий - ночь...
........................В рогожу, не в сатины
одела боль десятого числа,
когда тоска, завернутая в шаль
из ледяной, заиндевелой пряжи,
прокралась в храм, не предвещая кражи,
в обмен на призрак требуя грааль.
Сложу канон… уже не о любви,
о синеве, упавшей на распятье,
об отречении, а не о белом платье,
когда судьба пинала за мольбы,
за горький май - благословенный ад,
швырнувший куш - оплавленный огарок...
Казалось, мир был сказочен и ярок,
да белый в черный выкрасил агат.
Сложу себя из синего стекла...
Мой фатум - плен,
……….мой козырь - равнодушье!
Петлю слезы, рисованную тушью,
не отражают больше зеркала...
Не отражают профиль и анфас,
лишь только свет, холодный, леденящий,
да лунный знак, таинственно-манящий,
средь паутины звездных метастаз.
Сложу себя... без веры, без любви,
пусть проклятой, исторгнутой из рая,
познавшей крест на закулисье мая,
и синий свет из храма-на-крови...
Пожизненно испытывая боль,
впечатанная в ржавую корону,
не поклонюсь ни идолу, ни трону!
Порочна ложь... Всевластна смерть...
......................................Юдоль.....
Отказом от скорбного перечня - жест
большой широты в крохоборе! -
сжимая пространство до образа мест,
где я пресмыкался от боли,
как спившийся кравец в предсмертном бреду,
заплатой на барское платье
с изнанки твоих горизонтов кладу
на движимость эту заклятье!
Проулки, предместья, задворки - любой
твой адрес - пустырь, палисадник, -
что избрано будет для жизни тобой,
давно, как трагедии задник,
настолько я обжил, что где бы любви
своей не воздвигла ты ложе,
все будет не краше, чем храм на крови,
и общим бесплодием схоже.
Прими ж мой процент, разменяв чистоган
разлуки на брачных голубок!
За лучшие дни поднимаю стакан,
как пьет инвалид за обрубок.
На разницу в жизни свернув костыли,
будь с ней до конца солидарной:
не мягче на сплетне себе постели,
чем мне - на листве календарной.
И мертвым я буду существенней для
тебя, чем холмы и озера:
не большую правду скрывает земля,
чем та, что открыта для взора!
В тылу твоем каждый растоптанный злак
воспрянет, как петел ледащий.
И будут круги расширятся, как зрак -
вдогонку тебе, уходящей.
Глушеною рыбой всплывая со дна,
кочуя, как призрак - по требам,
как тело, истлевшее прежде рядна,
как тень моя, взапуски с небом,
повсюду начнет возвещать обо мне
тебе, как заправский мессия,
и корчится будут на каждой стене
в том доме, чья крыша - Россия.
июнь 1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
