оказалось страшнее всего - заглянуть в себя,
не боязнь высоты или смерти - да нет боязни.
а в себя заглянуть и при этом чтоб не увязнуть
насекомым в янтарно-липкой слюде сентября.
оказалось, что ты по жизни всего лишь ЗеКа,
да и жизнь твоя лишь отраженье осенней хмари.
и в попытке отчаянной вдарить по наглой харе,
разбиваешь костяшки в кровь о стекло зеркал.
а казалось.. казалось раньше - я вечно юн
и так будет всегда - неизменный полёт стрекозий.
но выходит из тела душа застарелой занозой
и стрекозы как птицы спешно летят на юг.
потому что осень, потому что пора лететь,
потому что непробиваем зеркал монолит, и
от этого хочется взвыть мне бессвязной молитвой,
и от этого я застываю в густой немоте.
много после я буду сволочь, я буду мразь,
а пока огуречно-вечно хрустит нарезка,
водка жадно облизывает стакан
с рыбьим плеском,
с хищным блеском
бездны
голодных
глаз.
я буду кем-то, типа огурца.
сбадяжь мне пару липовых растворов.
я отвернусь от взгляда. лучше в горы.
смотреть на их морщины в ширь лица.
звенеть в штанах. бежать за уркаганом.
догнать себя. и написать поляну,
чтоб ты хотел поставить прямо здесь.
вот куртка. и на ней бутылка с банкой.
как хорошо в горах. хотя б на санки.
и яйцом бы луч луны воскрес.
ну а пока, дохнём. что разговоры,
когда горит тетрадь из огурцов.
во имя всех теперешних отцов,
во имя удивления и горя
за жизнь, которой нет концов,
но только край. и он вон там синеет.
хотя бы раз толкни же дверь сильнее.
и выйди. да постой. без лишних слов.
можно вас попросить не писать мне комментариев? - спасибо.
Будь они неладны, эти праздники! Чуть не пропустила стОящую вещь! К сожалению, баллов уже нет((( буду должна. Бездна голодных глаз - это олдевое? Сейчас перечитываю как раз))) Моё, моё, моё - от первой до последней строчки! Краду в избранное)))
из олдей - ага.
когда ловишь на себе взгляд оптического прицела
то вовсе не ясно кому страшней
ему дышать и смотреть сквозь прицел
или мне дышать и быть цель
и нет повода не вспомнить Марцелла
глупый бес Марцелл
мне то что крылышки нацепил и на небо фьюить
а ему? ему знаете ли потом жить
: )
ЗеКа? вы что сидели? Или это из шансона, для колорита?
неа, не сидел.
аж из 2008 года - коммент к стиху Макса:
"идеальный" наивно что слов нет
время хоть незаметно летит вскачь
если ждать на печи то прождёшь век
а потом и неважно моли / плач
бейся об пол об стену своим лбом
все пора не прожил отсидел срок (выделить строку не позволяют средства сайта)
плавал мелко боялся попасть в шторм
недожил недопел недолю. сдох
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Как побил государь
Золотую Орду под Казанью,
Указал на подворье свое
Приходить мастерам.
И велел благодетель,-
Гласит летописца сказанье,-
В память оной победы
Да выстроят каменный храм.
И к нему привели
Флорентийцев,
И немцев,
И прочих
Иноземных мужей,
Пивших чару вина в один дых.
И пришли к нему двое
Безвестных владимирских зодчих,
Двое русских строителей,
Статных,
Босых,
Молодых.
Лился свет в слюдяное оконце,
Был дух вельми спертый.
Изразцовая печка.
Божница.
Угар я жара.
И в посконных рубахах
Пред Иоанном Четвертым,
Крепко за руки взявшись,
Стояли сии мастера.
"Смерды!
Можете ль церкву сложить
Иноземных пригожей?
Чтоб была благолепней
Заморских церквей, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
Государь приказал.
И в субботу на вербной неделе,
Покрестись на восход,
Ремешками схватив волоса,
Государевы зодчие
Фартуки наспех надели,
На широких плечах
Кирпичи понесли на леса.
Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
Вставляли чешуйки слюды.
И уже потянулись
Стрельчатые башенки кверху.
Переходы,
Балкончики,
Луковки да купола.
И дивились ученые люди,
Зане эта церковь
Краше вилл италийских
И пагод индийских была!
Был диковинный храм
Богомазами весь размалеван,
В алтаре,
И при входах,
И в царском притворе самом.
Живописной артелью
Монаха Андрея Рублева
Изукрашен зело
Византийским суровым письмом...
А в ногах у постройки
Торговая площадь жужжала,
Торовато кричала купцам:
"Покажи, чем живешь!"
Ночью подлый народ
До креста пропивался в кружалах,
А утрами истошно вопил,
Становясь на правеж.
Тать, засеченный плетью,
У плахи лежал бездыханно,
Прямо в небо уставя
Очесок седой бороды,
И в московской неволе
Томились татарские ханы,
Посланцы Золотой,
Переметчики Черной Орды.
А над всем этим срамом
Та церковь была -
Как невеста!
И с рогожкой своей,
С бирюзовым колечком во рту,-
Непотребная девка
Стояла у Лобного места
И, дивясь,
Как на сказку,
Глядела на ту красоту...
А как храм освятили,
То с посохом,
В шапке монашьей,
Обошел его царь -
От подвалов и служб
До креста.
И, окинувши взором
Его узорчатые башни,
"Лепота!" - молвил царь.
И ответили все: "Лепота!"
И спросил благодетель:
"А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова,
Чтобы в Суздальских землях
И в землях Рязанских
И прочих
Не поставили лучшего храма,
Чем храм Покрова!
Соколиные очи
Кололи им шилом железным,
Дабы белого света
Увидеть они не могли.
И клеймили клеймом,
Их секли батогами, болезных,
И кидали их,
Темных,
На стылое лоно земли.
И в Обжорном ряду,
Там, где заваль кабацкая пела,
Где сивухой разило,
Где было от пару темно,
Где кричали дьяки:
"Государево слово и дело!"-
Мастера Христа ради
Просили на хлеб и вино.
И стояла их церковь
Такая,
Что словно приснилась.
И звонила она,
Будто их отпевала навзрыд,
И запретную песню
Про страшную царскую милость
Пели в тайных местах
По широкой Руси
Гусляры.
1938
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.