То ж, что мы живем безумной, вполне безумной, сумасшедшей жизнью, это не слова, не сравнение, не преувеличение, а самое простое утверждение того, что есть
Стук шагов по асфальту
и трамваев трезвон.
Робко выдул контральто
городской саксофон.
И рассыпались звуки,
как осколки стекла.
Преисполнена скуки
увертюра была.
Хмыкнул разочарованно
в переулке клаксон:
«Что ж так скучно и скованно
Ты поешь, саксофон?..
Неужели не хочется
просто душу излить,
песню про одиночество
городское сложить?..»
Помолчал тот сконфуженно,
фонарями моргнул,
тротуарное кружево,
как гайтан, подтянул.
Мутным светом заплакали
сразу фары машин –
золотистые клапаны
саксофонной души.
Вечер робкими пальцами
дотянулся до них.
Город весь приосанился,
На мгновенье затих…
И сменился регистр,
зазвенел обертон.
Нежно, трепетно, чисто
заиграл саксофон.
И клаксонные звуки
зарыдали в тиши
о любви, о разлуке,
о смятеньи души.
И плывут вереницей
золотых пузырей.
И мечтают пробиться
через море огней.
А дома замирают,
погружаются в сон…
Шепчут: «Тише!.. Играет…
Городской саксофон…»
тротуарное кружево очень хорошее у вас
вечер, в котором медленно гаснут фонари
в принципе сейчас красиво про ассоциации не напишу, т.к. просто не в состоянии, но - спасибо вам за этот саксофон
Большое спасибо!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя -
так как первые капли блестят на скамейке -
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки - в ковчег.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.