Над миром тем. Над миром этим. Тем.
Одна вселенная стоит. Торчит. Несётся.
Перо макает в воду кочет солнца.
И всё полно собою в маете.
Какие-то дороги. Дребезжат.
На них шаги. На них повозок. Ноги.
Колёса. Но не едут, а лежат.
Над миром тем, лишённым и тревоги.
Где спать, так спать. То шить себе наряд.
То жить всё время, ехая в дороге.
Над миром придорожным. Никаким.
Над миром тем, который появлялся,
Но тут же где-то сзади оставался.
И над трубой его, как зонтик, дым.
И в мире том, который всюду мчался.
По пашням шевелящие лучи.
Дождя огонь. И струны дребезжали.
Над миром тем, где ехая, лежали,
Где мы едва не сжали – не кричи. –
Огромные ключи в свои же лапы.
Мы спали: сны ворочалися слабо.
Мы жили дома, ехая в ночи
Руками по столу. Чтобы над миром.
Над тем, что девствен. Что умён и зол.
Что слаб внутри. Снаружи: нами назван.
Надутый мир, как шарик. И как плот.
Как вездеход. Как маленький фонарик.
Но он ещё всегда ещё поёт
О чём-то новом, или чём-то старом.
Но это опускаю я. и вот.
Я начинаю. Начинаю. Я же.
Я ж я. Я ж что-то там писать хотел.
Ах да. Колёса. Да и это лето.
Я тоже в этот мир уже приеду.
Я сочиню. Нет. я уже взлетел
Над парусом. И, превратясь в монету,
Огромный мир внезапно пожелтел.
Над миром тем, где я тебя к ответу.
Где ты меня. Где так не мало тел.
Так мало тем. И, в общем, смысла нету.
Но есть лишь то. И это не предел.
А я бегу тебе сказать об этом,
Отгородясь колёсами от дел.
