пришла пора. на деле: мы взлетели
как две звезды до уровня окон.
ты в том дворе, где с перьями балкон.
и много кошек. колоннада ели
в двору моём. пришла пора остаться
нам лампами. поговори о мне
стихами однобокой тишине,
такой одной, что с ней нельзя сражаться.
нельзя сразить меня. нельзя убить.
я просто свет. пусть он тебе приснится.
и, наконец, нет времени проститься.
но можно время - есть за что - прибить.
перекурить на фоне водопада,
звезды мигающей, давлений перепада.
сойти с ступеней в джунгли из елей,
берёз. и тополей.
скамейку оседлать. да унестись до туда,
где мысли возникают, звёзды, люди.
и шторы с перьями. и ты. и всё несётся
в водоворот. и спит, а не проснётся.
Неплохо! Но почему .."в дворУ моём". а не в дворе?" Может падежов проверить?
Простите, что влезаю, но у меня есть гипотеза, почему так. Есть два двора один - её, а другой - его. Так вот, она - во дворе, а он - во двору(просторечное такое словечко). "Дворы", у них, как-бы, не пересекаются, никогда. ))
Если позволите: лучше "обо мне", "со ступеней", а "до туда" - слишком просторечное, чтоб присутствовать в таком интересном стихотворении)
до туда я бы оставил. остальное легко корректируется. но я часто допускаю неблагозвучие.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.