Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
Ты алый Луч во тьме кромешной,
В ночи пурпурной Свет звезды.
Как вольный Ангел безмятежный
Приходишь в сладостные сны.
И прижимаясь к сердцу страстно
Ты нежно шепчешь: «Боже мой»,
Слова Твои легки, прекрасны –
В них блеск наполненный Зарей.
Как просто все, но как красиво;
Сплетенье чувств разнять нельзя.
Ты бесподобна! Ты – ранима!
Ты жизнь и смерть – Любовь моя.
Когда я утром просыпаюсь,
я жизни заново учусь.
Друзья, как сложно выпить чаю.
Друзья мои, какую грусть
рождает сумрачное утро,
давно знакомый голосок,
газеты, стол, окошко, люстра.
«Не говори со мной, дружок».
Как тень слоняюсь по квартире,
гляжу в окно или курю.
Нет никого печальней в мире —
я это точно говорю.
И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет.
1995, декабрь
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
