...В моем пристрастии к тебе
приметы затяжной болезни,
мы так избыточно любезны,
как две стекляшки на столе.
Ты- оттого, что не вернуть,
я- от всего, что надоело,
так безнадежно наше дело,
что телу хочется вздохнуть,
освободить тебя, себя,
круг ближний, даже эллипс дальний
от этой участи печальной,
безрадостной, как шум дождя..
Но, гордым нам, не разрубить
отнюдь не гордиев наш узел
и вечер перспективу сузил
и ты забыла.. все забыть.
Ты скоро встанешь и уйдешь,
а мне, задраив дверцу люка,
пить крепкий вакуум и скуку
(вот тут то кстати был бы дождь)
но нет, другого не дано
моей не желтой субмарине.
к утру распишет сизый иней
под Дюрера асфальта дно ...
/Сэм/ 2007-2011
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
