Я нисхожу в грохочущий ад подземки
Заспанной Эвридикой. Смешная, да.
Мелочные, земные мои проблемки
Давят на рельсах стиксовых поезда.
Буду любить (ты занят другим, не можешь)
Весь этот мир, настроенный против нас.
Нет, не сержусь, Орфеюшка, ты художник.
Так что штурмуй-ка очередной Парнас
многоквартирный - и обо мне не думай,
музы - народ капризный, держи ее.
В этом своеобразный садистский юмор -
Вечно в чужих постелях искать свое.
Но все равно не плачу, не режу вены,
Не захламляю память трухой обид.
Ты ведь, забив на грешное вдохновенье,
Только б за мной одною пошел в Аид.
я бы пошёл, подполз бы, по струнке к струнке.
я бы ослеп. подался бы поезд в лес.
лес: где синица синеет. руки
на коре деревьев щупают пульс, хоть без
пульса. хотя б не ветки: двери
этой норы. за тем отпускают змей,
чтобы ползли от звука в свои же щели,
только в щелях становясь прямей.
струны давно бородой завились.
голос, как дудка, которой копали в саду.
или тот самый тоннель долбили,
что не найдёшь в аду.
это скрипит зуб о зуб. и скулит ботинок.
скоро синица на синюю тень прилетит.
звёзды, горящие в спину, слепящие в спину.
пара дриад. ими будешь ты после убит.
это оборванной лиры обломанный панцирь,
черепашья дуга, что не может ползти никуда.
это: можно куда-нибудь, всё же, добраться,
если просто сидеть, да и щёлкать синицей всегда.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.