Коль стал поэтом, так пиши -
выдавливай стих из души
и выколупывай из сердца,
а нет – высасывай из пальца.
"Ни дня без строчки" – вот напасть,
и не дай бог чего украсть.
Не помня ночи, дня, числа,
гони крылатого осла,
то бишь – коня.
Ну, не сердись..
Коль завернул, давай садись,
давай, валяй, ругай меня -
что встала нонече с полдня,
что «мой» «твоя» не понимай,
что заблудился где-то май
и пуст опять карман,
что я – беспечный графоман,
что, как дышу,
так и пишу,
и, как хочу,
так и верчу…
и чу-чу-чу..
и манн-ман-ман..
Да ты, никак, поэт мой, пьян,
ложись-ка, - на диван.
Вот так – ладонь под щёку –
пусть в закоулках твоих снов
твой май вернётся и защёлкает
избытком птичьих голосов,
и звоном золотых монет
твои наполнятся карманы,
и станешь признанный поэт,
и посетишь чужие страны,
и будешь счастлив и влюблён..
А я посторожу твой сон,
а я - беспечный графоман -
пойду, возьму свою тетрадь -
мне всё равно теперь не спать,
поэтом занят мой диван.
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
