Как хорошо, что из меня художник никакой,
Иначе бы пыталась каждый миг свободный
Твой профиль рисовать родной и благородный ,
Замешивая краски с восторгом и тоской,
Тебя касаясь нежно перемазанной рукой.
Как хорошо, что из меня ваятель никакой.
И глыбы мраморной не сыщешь подходящей,
Чтоб лишнее отсечь.Оставить только счастье-
Твой барельеф, что излучает надёжность и покой,
И ощущение прекрасное- мужчина этот...Мой!
Как хорошо, что из стихов не стану плесть силков,
Ловить тебя, опутывать словесной паутиной.
И ты не станешь ни скульптурой, ни картиной
В ажурной раме из звенящих восхищённо строф.
Нет сил на творчество.Есть только на любовь....
Река валяет дурака
и бьет баклуши.
Электростанция разрушена. Река
грохочет вроде ткацкого станка,
чуть-чуть поглуше.
Огромная квартира. Виден
сквозь бывшее фабричное окно
осенний парк, реки бурливый сбитень,
а далее кирпично и красно
от сукновален и шерстобитен.
Здесь прежде шерсть прялась,
сукно валялось,
река впрягалась в дело, распрямясь,
прибавочная стоимость бралась
и прибавлялась.
Она накоплена. Пора иметь
дуб выскобленный, кирпич оттертый,
стекло отмытое, надраенную медь,
и слушать музыку, и чувствовать аортой,
что скоро смерть.
Как только нас тоска последняя прошьет,
век девятнадцатый вернется
и реку вновь впряжет,
закат окно фабричное прожжет,
и на щеках рабочего народца
взойдет заря туберкулеза,
и заскулит ошпаренный щенок,
и запоют станки многоголосо,
и заснует челнок,
и застучат колеса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
