Хотелось пить. Весна кончалась;
и вместе с летнею жарой
в лесу безлюдье начиналось -
жара, безлюдье и покой.
Как будто все ушли купаться,
оставив в комнатах стоять
один нагретый воздух, вспять
готовый тотчас же податься
и в тюле мяться и кивать.
Племянников не слышно в детской.
У дятла затупился клюв.
Жара. Стволы. Шептаться не с кем.
Лес чуть колышет занавески,
все окна настежь распахнув,
открыв прихожей беспорядок
и спальни сумрачный уют,
где в зеркалах тропинки ждут,
и ветру тесно от тетрадок,
где, множеством предметов скрыт,
довольный тишиной и темой,
хозяин за столом корпит
над бесконечною поэмой -
и сам над ней почти что спит...
Москва бодала местом Лобным,
играючи, не насовсем,
с учётом точным и подробным
педагогических систем.
Москва кормила до отвала
по пионерским лагерям,
с опекою не приставала,
и слово трудное ге-рон-
то-кратия — не знали, зрели,
росли, валяли дурака.
Пройдёшься по сентябрьской прели -
глядишь, придумалась строка.
Непроизвольно, так, от сердца.
Но мир сердечный замутнён
на сутки даденного ксерокса
прикосновением времён.
Опережая на три года
всех неформалов ВКШ,
одну трагедию народа
постигла юная душа.
А нынче что же — руки в брюки,
гуляю, блин, по сентябрю,
ловлю пронзительные звуки
и мысленно благодарю.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.