Щас, погоди, только свет настрою.
Ты как всегда - безупречно строен! (Сразу же видно – не ел, не спал).
Ладно, колись, как прошла защита? Каждый недоспанный час засчитан?
Или опять препирался с Читом*, а научрук, как всегда, пропал?
Чит ведь тебя костерил нещадно, чуть ли не матом ругал площадным...
Ой, погоди, что-то в хате чадно – точно, картошка сгорела, блин!
Ладно, о чём я… А, Чит. Короче, он же себя в завотделы прочил,
Вот и бесился. (Но, между прочим, Читов-то много, а ты – один).
…Так, и когда отмечаем степень? (Помнишь ваш пьяный "концерт" про степи?).
Наши попойки не всякий стерпит – тут я, конечно, тебя пойму.
Ленка сегодня с утра звонила – я, говорит, напрямую с Нила!
С дочкой в Египте. (Вчера приснилось, будто мы снова с тобой в Крыму…)
(Кстати, а может… Да нет, пустое…) Ленка вон счастлива, Ленке – что ей…
С новым любовником дачку строят. "Я, - говорит, - для него - звезда!"
Едешь?.. Сюда?? В восемь двадцать поезд? Слушай, тут снега – тебе по пояс!
Что ты, нисколько не беспокоюсь.
(Просто уже начинаю ждать).
*Чит - это Чеботарёв Иван Тимофеевич. Был такой товарищ с очень ээ.. сложным характером. Его все так звали.
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя -
так как первые капли блестят на скамейке -
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки - в ковчег.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
