Вымощен дворик абстрактной мозаикой писем.
В лиственной выси
Гаснет мой голос,
Я – помесь
Хрустальной сохи и лорнета,
В пояс заплетены
Золота нити,
Полдень, полое солнце в зените
Раскола.
Пить из завёрнутой в жидкое кружево фляги
С дрожью тревог
Можно хоть брагу,
Повержен
И нечего бросить в атаку,
Всё, что ни попадя,
Вряд ли коснётся
Прежнее вспомнить придётся едва ли
Так скоро.
Плакать навзрыд, как младенец, смеяться захлёбом,
Прочь автостопом,
Пройденным тропам
Респект, ускоряясь на ржавой телеге,
Вечер на плечи
В вечном забеге
Катишься медленно вдоль по отвесному склону.
То ли утехе взаймы, то ли корысти ради,
Даром затраты,
Итог: в результате
Опыта оба остались в накладе,
Шлейф за спиною -
Веет весною
Ветер в сезон, что и так уж без малого open.
В рамках не сдержишь,
Напропалую,
Взгляды минуя
Пленная нежность
Путаясь, стянута ветхой одеждой скитаний.
Под ноги стелим
Голое знамя,
По следу те, кто не сдрейфил за нами.
Стыд или срам,
Легче на грамм
Совесть, лишённая поисков смысла,
Вынудит сызнова вытеснить сложность за грани.
Терра инкогнита – твой неопознанный
Профиль в окне,
В дымке седых ламбрекенов,
Витрин, манекенов,
Зеркал в потолке.
Я инкрустирую в дёготь смолою
Линии скошенного иероглифа,
Кожу над бровью
У изголовья
Мятно-крахмального облака.
Мы из затерянных в дебрях сословий
Неприкасаемых,
Беспрекословен
Строгий фасон до краёв неподкупного полога.
Не покидая чуждых нам зон,
Что же,
«Всему своё время» - резон,
Спорить с которым всегда недоступно и дорого.
Спорить с которым, увы, недоступно и дорого.
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! —
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шел читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
нет, в кубе. Или нехотя звонил
замужней дуре, любящей стихи
под Бродского, а заодно меня —
какой-то экзотической любовью.
Прощай, любовь! Прошло десятилетье.
Ты подурнела, я похорошел,
и снов моих ты больше не хозяйка.
Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
