я находил истерик естественную течь.
и речью ныли двери, что не могли прилечь.
и всё казался лыжей огромный рыжий пол.
и я тебя не вижу, но я к тебе пришёл.
давай о мне вспомянем, да посидим в углу,
где пляшут тараканы в усов своих метлу.
где ноздри, жмых виссона и скатанный ковёр.
где острый отзвук звона в мозг плещет, как костёр.
пожар неугасаем, но вот, через ладонь
он с тишиной слагаем, что будет нам потом.
так пух земли вбирает и глушит голос, гром.
так время нас стирает, пока сидим вдвоём.
пока сидим втроём. а, похоже, третий тот,
что к нам сошёл с проёма окна. и тоже ждёт,
когда опять со звоном ты вспомнишь обо мне,
и ляжет на ладони вся голова в огне.
Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.
Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.
Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух "Макбета".
Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.
Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Паоло и Франчески.
6 февраля 1908
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
