а мне пред нею нужно поалеть.
жалеть того, кто сам себе стеснялся
себя по-настоящему жалеть,
а сам, как солнце зимнее менялся.
и бледен был, и камень не нашёл,
где надпись безъязыкая не ропщет,
где дерево давно упало, в роще,
куда он разносить дыхание пошёл.
не вечность, а ненастье, наконец,
что льётся птицей, серебро роняя.
и можно лишь, дыханье выгоняя,
вдруг оказаться на большом коне.
и затеряться в огненной луне,
в лучах из чёрных туч лилово-красных
появится огромным богом раны
табун коней,
туман, собою пьяный,
на разворотах вздыбленных камней,
где ямы строк в себя летят всё время.
где ямбы и стоногие хореи,
сквозные птицы из своих теней
кричащие. оглохнувшее темя
звенит, как погремушка и цветёт.
и мы, пыльцой разбросанный народ,
средь ламп сидим родного очага.
и ждём нас не предавшего врага.
как палицы, компьютерные мыши.
а штора - плащ военный на окне.
и каждый изрекает тишине
изысканные приказанья.
но нападать совсем никто не станет.
счастливая ладья, моё копье,
на склонах вечности без берегов поёт.
так мирный сон вкусить, язык расслабив.
Благодарю)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Отказом от скорбного перечня - жест
большой широты в крохоборе! -
сжимая пространство до образа мест,
где я пресмыкался от боли,
как спившийся кравец в предсмертном бреду,
заплатой на барское платье
с изнанки твоих горизонтов кладу
на движимость эту заклятье!
Проулки, предместья, задворки - любой
твой адрес - пустырь, палисадник, -
что избрано будет для жизни тобой,
давно, как трагедии задник,
настолько я обжил, что где бы любви
своей не воздвигла ты ложе,
все будет не краше, чем храм на крови,
и общим бесплодием схоже.
Прими ж мой процент, разменяв чистоган
разлуки на брачных голубок!
За лучшие дни поднимаю стакан,
как пьет инвалид за обрубок.
На разницу в жизни свернув костыли,
будь с ней до конца солидарной:
не мягче на сплетне себе постели,
чем мне - на листве календарной.
И мертвым я буду существенней для
тебя, чем холмы и озера:
не большую правду скрывает земля,
чем та, что открыта для взора!
В тылу твоем каждый растоптанный злак
воспрянет, как петел ледащий.
И будут круги расширятся, как зрак -
вдогонку тебе, уходящей.
Глушеною рыбой всплывая со дна,
кочуя, как призрак - по требам,
как тело, истлевшее прежде рядна,
как тень моя, взапуски с небом,
повсюду начнет возвещать обо мне
тебе, как заправский мессия,
и корчится будут на каждой стене
в том доме, чья крыша - Россия.
июнь 1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.