Знаешь, всё хорошо, и всего понемножку:
счастья выпадет – выпадет, значит, и бед.
Помню, маленький, я плющил нос об окошко,
а теперь, ты и мама мне машете вслед.
Равновесие в мире, в энергии, в мысли:
есть плохое, так будет хорошее вновь.
Ну, а если не нам, значит тем, кто вырастет,
Бог вернёт нашу радость и свет, и любовь.
И оно не уйдет и не сгинет навечно,
не заляжет подводною лодкой на дно –
хоть и кажется время теперь быстротечным.
Сердцу доброму, мудрому всё ж суждено
в этом мире остаться и не понарошку,
бередить чьи-то души, вселяя в них свет.
Помню, маленький, я плющил нос об окошко,
а теперь ты и мама мне смотрите вслед.
Возвращаясь к истокам, к отсчёту, к началу,
помолясь всем Богам и дурному не вняв,
за двоих твоё сердце, я слышал, стучало
вместе с маминым, в жизнь возвращая меня.
И оно достучалось. И снежной порошей,
летним ливнем, и вечером, и в рассвет
ты и мама: вы машете долго в окошко,
освящая мне путь, закрывая от бед.
Всё случается: солнце укроет ненастье,
но ненастье не насмерть, не навсегда.
Не количество денег приносит нам счастье,
а любви и заботы живая вода.
Обними свою Аннушку и от Серёжки
прочитай ещё раз этот тёплый привет:
помню, маленький, я плющил нос об окошко,
а теперь ты и мама мне плющите вслед.
Сегодня можно снять декалькомани,
Мизинец окунув в Москву-реку,
С разбойника Кремля. Какая прелесть
Фисташковые эти голубятни:
Хоть проса им насыпать, хоть овса...
А в недорослях кто? Иван Великий -
Великовозрастная колокольня -
Стоит себе еще болван болваном
Который век. Его бы за границу,
Чтоб доучился... Да куда там! Стыдно!
Река Москва в четырехтрубном дыме
И перед нами весь раскрытый город:
Купальщики-заводы и сады
Замоскворецкие. Не так ли,
Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Белогвардейцы, вы его видали?
Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!
Мне кажется, как всякое другое,
Ты, время, незаконно. Как мальчишка
За взрослыми в морщинистую воду,
Я, кажется, в грядущее вхожу,
И, кажется, его я не увижу...
Уж я не выйду в ногу с молодежью
На разлинованные стадионы,
Разбуженный повесткой мотоцикла,
Я на рассвете не вскочу с постели,
В стеклянные дворцы на курьих ножках
Я даже тенью легкой не войду.
Мне с каждым днем дышать все тяжелее,
А между тем нельзя повременить...
И рождены для наслажденья бегом
Лишь сердце человека и коня,
И Фауста бес - сухой и моложавый -
Вновь старику кидается в ребро
И подбивает взять почасно ялик,
Или махнуть на Воробьевы горы,
Иль на трамвае охлестнуть Москву.
Ей некогда. Она сегодня в няньках,
Все мечется. На сорок тысяч люлек
Она одна - и пряжа на руках.
25 июня - август 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
