И всё, чего нельзя вернуть, у нас заплачет на руках.
И всё, чего нельзя вернуть, у нас заплачет на руках.
И я тебя увижу вдруг, ты будешь плачем в сквозняках.
Ты будешь северной пчелой, и крылья раскрываться бу.
И пишет с маленькой иглой в своём углу свою судьбу
Старатель маленький и злой, холодных листьев счёт ведя.
И зная, что уже идут за ним по золоту дождя.
Они придут, те мастера, в окно забитое влетят.
По одеялу колотить начнут и старый шкаф ковать.
И зеркало – всего венец, они закончат и уйдут.
И недоделанную тень и этот лист оставят тут
С бутылкой, без глотка пустой. Но я совсем не буду пить.
Тебя представлю, может быть. нежнее ты, чем я хотел.
Старатель, золото и лист. И этот нежный плач не твой.
Так плачет, может быть, звезда. И луч ломается живой.
Он пылью, вздохом молотка, ватагой сонных мастеров,
Не доковавши ветерка, воздвигших для печали кров,
Где я сижу, где брежу я сиренью впалого дождя
В одном из брошенных дворов на гром, вонзённый в города.
На этот ветер неземной, что разговаривал со мной.
Начинается проза, но жизнь побеждает её,
и поэзия снова, без шапки, без пуговиц двух,
прямо через ограду, чугунное через литьё,
нет, не перелезает, но перелетает, как дух.
Улыбается чуть снисходительно мне Аполлон,
это он, это жизнь и поэзия, рваный рукав,
мой кумир, как сказали бы раньше, и мой эталон,
как сказали бы позже, а ныне не скажут никак.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
