Александриты виноградин в тарелке белого стекла,
Эспрессо-пена в тонкой чашке, восточный ветер у стола,
Окно – безвольная игрушка в руках шальных воздушных масс,
Нож, отдыхающий от масла, приправ съестной иконостас,
Супрематизм квадратов хлеба, барокко глянцевых конфет,
Манящий дверцей приоткрытой пиало-мисочный буфет,
Где царство круглощёких ликов ждёт воплощения в блинах,
Кумач упругих помидоров, прольющих кровь в моих руках,
В букетах вечно-жёлтых лилий на синих блюдцах острый сыр.
Поспешный щебет воробьиный - «спасибо» за короткий пир
В холодной зале мокрых листьев. И вечный зов тугих небес,
И наш ответ губами слова… Счастливых дней желанный пресс.
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, —
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
5 августа 1940,
Шереметевский Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
