Есть облака, как храмы, как снега.
Лежащие, беспечные наросты.
Вся жизнь, вся благодарность не по росту,
Костром дождя блистает свысока.
Враги бунтуют, у зрачка окурка
Забившись стаей, у древесных глаз.
Когда бессонница давно минула сутки,
Дома торчат, отжившие, в углах.
И из глазницы режет белой сталью.
И кровь течёт пустынных сквозняков.
Есть облака, что родиною стали
Для взброшенных резиной позвонков.
Они летят канатом корабельным,
Привязанным за шарик головы.
Таких далей, где звёздных струн биенье
Колоколами падает Москвы.
Есть облака из дерева, из ваты,
Из золота и слитые в бетон.
Есть облака, лежащие в кровати,
Когда их плоть бесплотный чует сон.
Фонтан в пустынном сквере будет сух,
и будет виться тополиный пух,
а пыльный тополь будет неподвижен.
И будет на углу продажа вишен,
торговля квасом
и размен монет.
К полудню
на киоске «Пиво — воды»
появится табличка «Пива нет»,
и продавщица,
мучась от зевоты,
закроет дверь киоска на засов.
Тут стрелка электрических часов
покажет час,
и сразу полвторого,
и резко остановится на двух.
И все вокруг замрет,
оцепенеет,
и будет четок тополиный пух,
как снег на полотне монументальном.
И как на фотоснимке моментальном,
недвижно будет женщина стоять
и, тоненький мизинец оттопырив,
держать у самых губ стакан воды
с застывшими
недвижно
пузырьками.
И так же
за табачными ларьками
недвижна будет очередь к пивной.
Но тут ударит ливень проливной,
и улица мгновенно опустеет,
и женщина упрячется в подъезд,
где очень скоро ждать ей надоест,
и, босоножки от воды спасая,
она помчит по улице
босая,
и это будет главный эпизод,
где женщина бежит,
и босоножки
у ней в руках,
и лужи в пузырьках,
и вся она от ливня золотится.
Но так же резко ливень прекратится,
и побежит по улице толпа,
и тополя засветится вершина
и в сквере заработает фонтан,
проедет поливальная машина,
в окно киоска будет солнце бить,
и пес из лужи будет воду пить.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.