До двери пробивался сумрак на него,
Сквозь изморозь, светясь в отдельных звёздах,-
Что собирались в окнах дома старика.
Что помешало пристальней ему взглянуть,-
Так это лампа,- возле рук склонилась.
Что помешало вспомнить, и расслышать всё,-
Так это скрип шагов, - и возраст ёмкий,
Как в бочке с керосином, убывая.
И испугавший в мыслях под собой подвал,
Протопал так, что точно испугал его,
Протопал прочь и напугал глухую ночь,
Которой те знакомы звуки, будь то рёв
В деревьях ветра, треск ветвей, других вещей,
Но только не удары по коробке.
Свет был не для кого, себе лишь нужен,
Где он теперь сидел, весь в мыслях, тех, что знал
Свой тихий свет, но и не только это.
Он высмотрел луну, как бы она была,
Возникшая столь поздно, битая луна,
Что лучше солнца в случаях различных,
Чтоб лучше сохранился снег на крыше,
Сосулькам вдоль стены держаться крепче;
И спал. Но вздрогнула лесина от толчка
В печи, нарушившей его, лишь вздрогнул он.
Ослаблено вздохнул, но не проснулся.
Один старик – один - не заполняет дом,
Село, поля и ферму, или может
Так поступать – как этой зимней ночью.
