Смуглой древностью рыжих цехов
крепко всаженных в заросли ивы
перекинут узор терпеливый
через речку, как десять веков
перекинут был письменный ряд
величайшей у нищих культуры.
Отраженье теряет фигуры,
и глазами голодных горят
иероглифы образной речи
на поверхности мёртвой реки.
Текст июля как жизнь бесконечен
и помечен у каждой строки
то - лохматым древесным отростком,
то - угрюмством прокушенных свай.
Струйки красок с натопленным воском
лягут в летопись, где через край
нищетою помноженной на
дымный корпус июльского зноя
и небес вещество голубое
опрокинута в вечность страна,
для которой история даром,
что ни век, отменяла миры...
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
Между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
- До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой -
словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
1962
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
